Загон

Она даже не сразу поняла, что именно произошло. Ольгин муж коротко и четко сообщил о трагедии, потом повторил еще раз, а несчастная женщина уже впала в ступор и никак не могла вникнуть в смысл услышанных слов. Она лишь автоматически проговорила в телефонную трубку, что все поняла и ждет дополнительной информации. Людмила Николаевна опустилась на стул, уставилась в одну точку и так, по всей видимости, просидела несколько часов. В голове ее прокручивались обрывки событий пятнадцатилетней давности, когда погибли ее дочь с зятем, в памяти всплывали их смеющиеся лица, и она никак не могла осознать, что жуткая трагедии повторилась вновь. Лишь после нескольких часов отрешенного состояния, когда раздался телефонный звонок в звенящей тишине пустой квартиры, она очнулась от забытья. По телефону кто-то спрашивал Павла, на что она сухим, безжизненным голосом, обронила: — Паши больше нет. — Она медленно, с трудом, будто это была неимоверная тяжесть, опустила трубку на место и только тогда, неожиданно для себя, громко, с рвущим сердце надрывом, разрыдалась. Несчастная ничего не могла поделать, ничего не могла изменить, и отдать собственную жизнь за жизнь внука тоже не могла. Она осталась одна в этом городе, в этой квартире, — одинокая, никому не нужная старуха. Рыдания постепенно сменились глубокими всхлипываниями, но в глазах было темно, холод сковывал душу, а сердце отзывалось дикой болью, и росло, туманило голову безысходное отчаяние. Сейчас, в данный момент, Людмила Николаевна остро нуждалась в искренней поддержке. Единственным человеком, кому она могла позвонить в этом городе, чтобы разделить беду, был я, и именно поэтому я сейчас сидел с ней в комнате, держал ее за руку и, как мог, старался поддержать убитую горем женщину.

— Людмила Николаевна, дорогая моя, наверное, вам стоило бы прилечь, сейчас уже поздняя ночь, никаких действий мы с вами сейчас не сможем предпринять, надо дождаться утра. Я созвонюсь с Ольгой, мы все организуем.

— Оо-ол-ленька-аа, — раскачивалась она из стороны в сторону, как заведенная, — дево-очка-аа моя осталась одна-аа ты, Па-ашень-каа…. за что-оо же всё это-оо мне, почему же я все живу, а мои дети гибнут? Молодые, жизни не видевшие… — Людмилу Николаевну била крупная дрожь.

— Господи, дорогая вы моя, тетя Люсенька, ну, не плачьте… ну не надо… я понимаю, что такое горе трудно пережить, но вам… в особенности сейчас, нужны силы. — Я нёс несусветную чушь и околесицу, но кто бы мне подсказал, какие в этом случае следовало бы подобрать правильные слова?

Людмиле Николаевне явно было плохо, я уже пару раз давал ей корвалол, валидол, но видел, что все это совершенно не помогает, и принял решение вызвать неотложку. Тетя Люда оставалась безучастной ко всему, и, буквально перед приездом скорой помощи, все же потеряла сознание. Ну, чем ей можно было помочь? Встретив на лестничной площадке врачей, я сбивчиво объяснил им ситуацию и они, много повидавшие люди, поняли все, как нужно. Они не суетясь, делали свое дело, мерили давление, следили за пульсом, вводили в вену какие-то препараты, после чего Людмила Николаевна погрузилась в глубокий сон. Молодой врач скорой помощи выписал несколько рецептов, выдал соответствующие случаю рекомендации на ближайшее время, я обещал ему строго придерживаться их.

Шел четвертый час ночи, уезжать домой было рискованно, поскольку несчастная женщина нуждалась в присмотре. Я присел рядом с ней в кресло и решил в ожидании утра немного вздремнуть. Новый день сулил множество дополнительных хлопот и, прежде всего, нужно было помочь Ольге и Людмиле Николаевне в организации похорон Павла.

Следующие дни до похорон пронеслись быстро и оставили в памяти тяжелый шлейф утраты. В Братиславе организацией транспортировки тела на родину занималась Ольга с мужем. Они собрали все необходимые документы и справки, приобрели гроб и деревянный контейнер с оцинкованным металлическим вкладышем. Перед отправкой тела усопшего прошло бальзамирование. Ольга с мужем сопровождали тело погибшего Павла, которое перевозилось в специальном герметичном контейнере, а я встречал траурную процессию в Москве. Здесь все также было четко организовано, соблюдены все тонкости и традиции проведения траурной церемонии. Гроб с телом доставили непосредственно на кладбище. Перед погребением прошло отпевание в небольшой кладбищенской церквушке. К Людмиле Николаевне я приставил Виктора, который везде её сопровождал. Она была сдержанна, только из глаз ее, не переставая, текли слезы. По всей видимости, даже эмоций у тети Люси уже не осталось, душа ее выгорела и увяла. Ольга привезла с собой вещи Павла, которые ей вернули в полиции после процедуры опознания, и она посчитала необходимым передать их бабушке. Людмила Николаевна как-то бережно и осторожно прижала к себе Пашин рюкзак, а ненавистный ей, но почему-то уцелевший ноутбук передала мне: