Заговор

— Ты чего, юродивый, улыбаешься? Ты что, из этих, которые сами зад рады подставить? — В глазах полковника появилось, похоже, настоящее разочарование.

— Ну что ты, Алексей Борисович, фу фу фу такое даже думать. А вот давай поспорим, что я с этим твоим смотрящим, сумею договориться?

— Ну как пить дать юродивый! Ало, ку-ку, есть кто дома? — Полковник сделал вид что стучит по моей голове. — Ты будешь на свой ораторский талант надеяться до тех пор, пока твой рот совершенно противоестественно использовать не начнут? Ты лучше не пытайся, мой тебе совет, видал я храбрых духом и сильных волей, которые вечером думали, что они морально могут кого угодно задавить, а утром уже под шконкой половинки своей жопы изолентой скрепляли.

— Алексей Борисович, ну раз ты так уверен, ставлю годовой запас сырья к твоей хлебопекарне против десяти минут разговора по твоему мобильнику. Идет? Меня когда, завтра в полдень казачки от тебя увезут? Вот за час до этого, если я выиграю, ты мне телефон дашь. А нет — так и будет тебе целый год бесплатный батон к чаю.

— Хороший ты человек Максим. Хороший хоть и дурак. Договорились. Коли день переживешь да ночь продержишься — будет тебе телефон. А сейчас подходи, я тебя со смотрящим познакомлю.

Полковник достал из кармана форменных брюк телефон в потертом кожаном чехле-книжке. Чуть полистал содержимое и показал мне экран с фотографией насупленного старичка.

— Знакомься, Лев Рустамович Вой, кличка Художник, смотрящий зоны. Не коронован, но близок к тому. Статьи тебе ни о чем не скажут, только одно знай, на его совести душ — маршрутку укомплектовать можно. Но при этом в нем есть некая их, воровская, справедливость. Он старой школы. Понятий придерживается. Только тебя это не касается. Ты для вора не человек. Это он со своими по понятиям живет. А тебя ему обмануть не западло, а очень даже наоборот. Если бы ты был просто сидельцем, твое положение было бы даже лучше. Тебя бы не беспределили. Это враки, что в тюрьме любого могут, например, изнасиловать. Но ты же не сидишь. Ты на экскурсии. Так что в его системе справедливости ты вообще не существуешь. Он даст команду тебя проткнуть, за это зона получит от казачков лишние пару пачек чая и блок сигарет. И все. Он и не вспомнит о тебе завтра.

Ааааатлично. Понятия — это хорошо. Я не специалист по тюремным законам и принципам, так же далек от воровской субкультуры, но того, что я про эту самую культуру знаю, достаточно, чтобы мой план сработал.

— Нет, ты Максим и правда юродивый. Ты чего лыбу давишь? Ты понимаешь, что ты через двенадцать часов либо будешь хер сосать, либо в больнице переломанный кровью будешь ссать?

— Полковник, думаешь я богатым стал потому что дурные пари заключал? Я жадный. Я муку тебе покупать не собираюсь. А еще я очень трепетно отношусь к девственности своих физиологических отверстий. Да и вообще, я столько денег и времени на врачей и косметологов трачу, что поганить свое тело никому не дам. Так что, спасибо тебе, ты настоящий полковник. Как-нибудь разгребусь с делами — заеду к тебе, посидим, пообщаемся. У меня в последнее время острая необходимость в обновлении службы безопасности возникла. Может о чем толковом договоримся.

— Ну, тебе виднее. Фото срисовал? Далее. Сейчас пятнадцать тридцать. В шестнадцать ноль ноль по воскресеньям зона идет во двор гулять и гуляет до семнадцати. Вот план двора, — полковник перелистнул экран и показал мне чертеж, — вот тут гуляют старшие. Тут же и Художник будет. Он обычно на скамеечке сидит, музыку слушает. Тебя во двор через пятнадцать минут выведут. Хоть ты советов и не слушаешься, рекомендую тебе пока есть возможность в туалет сходить. Пока почки не отбиты и мочиться без боли можешь.

Я искренне верил в то, что мой план сработает. Но надеясь на лучшее готовься к худшему. Я воспользовался советом полковника и сходил в туалет. Оставшиеся несколько минут я разминался и растягивался, чтобы в случае, если все же придется подраться, не потянуть ненароком мышцы. Хотя, если все сложится не так как я планирую, потянутая мышца будет меньшей из моих бед.

Ровно через пятнадцать минут дверь в камеру открылась и давешний старшина приказал мне выйти. Пройдя пару минут очередными коридорами, мы вышли на небольшой зацементированный дворик примерно пятнадцать на двадцать метров. Дверь, через которую мы вышли на площадку, находилась почти в углу, образованном серыми, такими же бетонными стенами метров пяти в высоту. Над площадкой была натянута металлическая решетка с мелкими, не больше спичечного коробка, ячейками. В противоположном углу площадки стояла единственная скамья, так же вылитая из цемента. По словам полковника, именно эта скамейка и является своеобразным троном главного зэка. Ну что ж, подождем, скоро я с ним познакомлюсь.

Глава 24