Заговор Алого Первоцвета

– Сир, – произнес тихий голос рядом с ним. Он повернулся к молодой служанке, которая переминалась у стола и неловко улыбалась.

– Да, чего тебе?

– Дама просила меня сказать вам, что очень устала в дороге и не будет сегодня ужинать. Она умоляет вас ее извинить и покушать, если вам будет угодно. Она намерена просто отдохнуть для завтрашнего путешествия.

Ну, вот все и разрешилось, подумал Финн. Когда я поднимусь, она уже будет крепко спать. Надо только постараться держать руки подальше от нее посреди ночи…

Он поблагодарил девушку и попросил ее принести ему ужин из холодного мяса, хлеба и фруктов. Он выпил еще вина и впервые за этот день почувствовал себя расслабленным. За несколько пенни он купил у трактирщика глиняную трубку, за которую тот заломил цену, видя, что клиент при деньгах, и откинулся на стуле со своим длинным черчварденом, забитым турецкой латакией. Он курил медленно, наслаждаясь крепким черным табаком и потягивая довольно плебейское бордо гостиницы, которое, тем не менее, весьма приятно освежало после ухабистой и пыльной дороги. Он купил еще несколько трубок и немного табака, чтобы он мог расслабиться и покурить, пока они пересекают Ла-Манш, а затем поднялся наверх.

Маргерит была в постели, полностью укрытая покрывалами. Она оставила для него горящую свечу, и ее огонек заливал комнату мягким и уютным сиянием. Он увидел, что Маргерит приготовила для него ночную рубашку вместе с ночным колпаком, которые он рассмотрел с легким беспокойством. Ему не нравилось, когда его что-то стесняло во время сна. Тем не менее, его роль, казалось, требовала подчиниться, и он смирился. Он только надеялся, что в ночном одеянии не окажется клопов, которые составят ему компанию.

Двигаясь очень тихо, чтобы не разбудить Маргерит, Финн медленно разделся. Снимая последний предмет одежды, он услышал шорох в кровати позади него, и, думая, что, возможно, издал какой-то звук, который потревожил его «жену», на мгновение замер.

– Так ты хорошо поел и отдохнул, Перси? – тихо произнесла Маргерит голосом чуть громче шепота.

Финн повернулся и увидел, что она откинула покрывала и лежит голой на кровати в нарочитой и откровенно соблазнительной позе. Ее волосы рассыпались веером по подушке и в свете свечи они блестели червонным золотом. Ее мягкая кожа была безупречной, а грудь идеальной формы слегка приподнималась и опускалась, когда она дышала сквозь приоткрытые губы.

Дилейни быстро задул свечу, чтобы она не увидела то, что он не мог скрыть, затем быстро взял ночную рубашку. Он едва сдержал стон разочарования.

– Прости, дорогая, я не хотел тебя разбудить, – сказал он и отчетливо зевнул. – Господи, поразительно, что ты не спишь как мертвая после сегодняшних усилий. Я сам валюсь с ног. Я едва смог подняться по лестнице.

В темноте послышался тяжкий вздох.

– Тогда ложись и поспи, – безучастно сказала Маргерит. – Ты хотел выехать рано утром и тебе нужно отдохнуть.

Финн прикусил нижнюю губу и нащупал путь к кровати, затем лег рядом с нею и повернулся на левый бок, спиной к ней. Он снова зевнул – для усиления эффекта.

– Боже, что за день! – сказал он. – У меня такое ощущение, что я смогу проспать сотню лет.

С ее стороны кровати не последовало никакого пожелания спокойной ночи.

– Ну, тогда спокойной ночи, – сказал Финн.

Он выждал несколько минут, а потом начал имитировать храп. Еще через несколько минут он услышал, как Маргерит встала с кровати и быстро надела ночную рубашку, а затем тихо вернулась в постель. Вскоре она уснула. Финн, с другой стороны, знал, что ему повезет, если он вообще поспит. И еще он знал, что утром будет себя ненавидеть.

3

Они прибыли в Кале вечером следующего дня, сделав в пути несколько остановок, чтобы поменять лошадей. Дорога показалась долгой и трудной. Финн вымотался и покрылся дорожной пылью. Маргерит растрясло внутри кареты, но она не издала ни единого слова жалобы. Они поехали прямо к порту, и когда показалась бухта, Финн разглядел стоящую на якоре изящную пятидесятифутовую шхуну с длинным и стройным бушпритом, мачты-близнецы которой едва угадывались в сумерках. Они оставили экипаж в гостинице и наняли небольшую лодку – отвезти их на «Мечту».

Вода дыбилась от холодного бриза, и Маргерит куталась в тонкий плащ, обернув его вокруг себя и не говоря ни слова. Финн не мог не восхищаться ею. Ей выстрелили в голову, сделали небольшую операцию в полевых условиях, хотя она и не знала об этом, и накачали наркотиками. Она тряслась внутри кареты на ухабистых и покрытых выбоинами проселочных дорогах около полутора сотен миль, которые они проделали за удивительные два дня, загнав при этом несколько упряжек лошадей, а теперь ее жестоко бросало вверх и вниз в маленькой лодке в неспокойных водах Ла-Манша, которая направлялась к «Мечте». Ветер пронизывал ее модный легкий плащ с капюшоном, словно его там и не было, но, если не считать легкого трепетания плеч и едва заметного дрожания нижней губы, Маргерит оставалась спокойной и уравновешенной, словно на гребной прогулке по тихому деревенскому озеру.