Заговор Алого Первоцвета

Лодка подошла к яхте, и один из членов экипажа сбросил за борт веревочную лестницу. Пока лодочник вцепился в конец лестницы, пытаясь удерживать лодку на волнах, Финн помог Маргерит подняться по ступенькам, прижавшись к ней сзади и крепко обхватив ее на случай, если она не справится и упадет. Она поднималась немного неуверенно, ей было непривычно, что мир раскачивается вокруг нее, но она держалась крепко, и через несколько мгновений член экипажа протянул ей руку и помог забраться на борт. Она поблагодарила молодого человека, который неловко улыбнулся в ее присутствии, и повернулась, чтобы посмотреть на Финна со слегка дрожащей улыбкой.

– Как пройти в мою комнату, Перси? Ой, она называется каютой на корабле, не так ли?

– Позвольте мне, миледи, – сказал высокий, рыжеволосый молодой человек лет двадцати шести или двадцати семи, который подошел к ним и предложил ей свою руку. Он ослепительно ей улыбнулся. – Лорд Энтони Дьюхерст, к вашим услугам, мэм. Вы, должно быть, ужасно устали после вашего путешествия. Я взял на себя смелость подготовить вашу каюту и опустить вашу койку. Там есть свежая вода для умывания, а Стивенс мигом принесет вам ужин и ромовый пунш. Думаю, вам понравится бодрящий морской воздух, способствующий глубокому и спокойному сну. Мы отплываем с утренним приливом.

– Вы очень добры, лорд Дьюхерст.

– Энтони, мэм, – сказал тот с улыбкой, – или Тони, если хотите. Так зовут меня все мои друзья.

– Спасибо, Тони. А теперь, джентльмены, с вашего разрешения я удалюсь.

Дьюхерст увел ее на нижнюю палубу, бегло оглянувшись на Финна и показав ему, что он сразу же вернется. Финн прислонился к грот-мачте по центру корабля и вытащил одну из своих глиняных трубок. Он наполнил ее табаком, который примял. Затем, согнувшись и закрыв ее рукой от ветра, он зажег ее после нескольких попыток и устроился у тиковых перил дожидаться возвращения Дьюхерста. За исключением капитана, обветренного морского волка по имени Бриггс, который приветствовал его на борту и спросил, если есть что-то, что он может для него сделать, остальные члены экипажа решили его не беспокоить. Бриггс принес ему наполненную ромом оловянную флягу, а затем снова отправился в свою каюту. Через несколько мгновений вернулся Дьюхерст.

– Должен сказать, Перси, она просто чудо! Красивая, очаровательная и умная; тебе будет завидовать каждый мужчина в Лондоне.

– Осмелюсь заметить, – сказал Финн, – за исключением тех, кто не может смириться с варварством, практикуемым в настоящее время на этих берегах.

Дьюхерст внезапно помрачнел.

– Значит, это правда – о Сен-Сире?

– Так ты слышал? – осторожно сказал Финн, пытаясь вызвать его на разговор.

– Да уж, новости распространяются быстро, если это плохие новости, – сказал Дьюхерст.

– Помилуй, что я могу сделать? Она моя жена, Тони. Я женат на ее прошлом, а также на ее будущем.

– А что Ффаулкс? Он в порядке? Ты его видел?

– Да, с ним все хорошо. Он выбрался из ворот немного раньше нас, но мы не встретили его по пути. Без сомнения, он съехал с главной дороги, пока не убедился, что ехать дальше безопасно. Хотя были проблемы. Его преследовали солдаты, но остановили не ту повозку. Я проехал мимо, когда они разламывали ее на части в поисках человеческой контрабанды.

– Он же справится, так ведь, Перси? – сказал Дьюхерст с выражением беспокойства на лице.

Финн кивнул.

– Он справится. Эндрю не дурак. Но мы должны отплыть в Дувр без него. Я не могу позволить де Шали и Маргерит столкнуться лицом к лицу. Это все испортит. Надо будет отправить за ними «Мечту».

– Бедный Сен-Жюст, – сказал Дьюхерст.

– Ты о чем? – спросил Финн.

– О, я сказал: «Бедный Сен-Жюст». Единственный из фельянов, обладающий хоть каким-то влиянием, и его назначают в Комитет общественной безопасности, где полно якобинцев Робеспьера. Если бы все оказалось наоборот! Но он заседает именно там, балансируя на краю пропасти, в то время как Фукье-Тенвиль продолжает свою бойню. Если бы не его помощь, мы бы никогда не вытащили де Шали живым, но я боюсь, что этого будет мало, чтобы искупить преступление его сестры.

Внезапно осознав то, что он сказал, Дьюхерст в ужасе посмотрел на Финна.

– Боже, Перси, прости меня! Я не подумал. Это было ужасно жестоко.

– Тем не менее, такова правда, – сказал Финн.

Итак, Арман Сен-Жюст, как и Лафайет, был одним из умеренных монархистов, отделившихся от якобинцев. Он настолько сочувствовал делу Блейкни, что принял в нем активное участие. Это было что-то, чего Дилейни не знал. Это была очень ценная информация. Если кровавый террор революции в сочетании с ролью его сестры в гибели маркиза де Сен-Сира стали оскорблением для его гуманистических чувств, Армана можно было бы использовать. В самом деле, похоже, что Блейкни уже его использовал.

– И все же мне очень жаль, Перси. В конце концов, она твоя жена. Надеюсь, ты сможешь меня простить.

– Здесь нечего прощать, Тони. Это время всем нам дало странных сожителей.

– Я бы сказал, что это было немного грубо, – заметил ошарашенный Дьюхерст.