Заговор генералов

– Пойду и подчинюсь, – ответил Корнилов. – Ко мне уже приезжали одни. Носятся с идеей переворота и возведения на престол великого князя Дмитрия Павловича, убийцы Распутина. Предложили участвовать. Я заявил, что ни на какую авантюру с Романовыми не пойду. Не достойны они оказались шапки Мономаха. Но если на трон найдется кто-то другой... – Даже в том разговоре он не высказал до конца свою мысль. Заметил лишь: – Нужно бороться. Правительство совершенно бессильно. Эти господа слишком связаны с Советами и ни на что не могут решиться. Так вот, Антон Иванович, могу ли я рассчитывать на вашу поддержку?

– В полной мере, – твердо ответил Деникин. "Красный"!.. Он им покажет, какой он "красный"!..

Хотя, кровь-то, она красного цвета...

– "...Александр Суворов и Михаил Скобелев, сражавшиеся на рубежах России в прошлом; Лавр Корнилов – отстаивающий ее теперешние дни... В длинных лучах великого исторического бега мы видим их суровые фигуры... Какое счастье, что такие люди есть еще среди нас!" – закончил на подъеме ординарец.

– Благодарю, – дрогнувшим голосом сказал генерал. Ординарец зарделся от похвалы. Однако тут же перешел к практическим делам.

– На обложке дадим ваш портрет. Где набрать и растиражировать?.. Нужны миллионы и миллионы экземпляров... Ага, есть идея! – Звук "г" он выговаривал по-украински мягко "хга". Глянул на часы: – А теперь позволю отнять у вас еще немного времени: вам надобно принять господина Аладьина. Он уже ждет.

– Кто таков? – строго спросил Корнилов. В списках генералитета он подобной фамилии не припоминал.

– Депутат первой Государственной думы. Был в эмиграции.

Главковерх поморщился, как от кислого.

– Сейчас приехал из Англии, – не дав ему времени возразить, сказал ординарец. – Приехал специально к вам.

Корнилов молча, но с неудовольствием, кивнул. Он не любил иметь дело со шпаками, да к тому же думцами и эмигрантами. Небось тоже из этих, эсеров или анархистов. Хватит с него комиссаров Временного и парочки – Филоненко да Савинкова.

Аладьин вошел. Высокий, худощавый. Лысый лоб в обрамлении ниспадающих почти до плеч волос. А глаза маленькие, сидят глубоко, как в норках. Хитрый.

– Здравствуйте, ваше высокопревосходительство! – голос у него был гибкий. – Наконец-то имею счастие!..

Корнилов молча указал ему на кресло. Аладьин покосился в сторону ординарца:

– Хотелось бы, чтобы мы могли остаться одни.

– У меня нет секретов от господина Завойко.

– И все же...

Настойчивость гостя была не по чину. Однако Завойко сам подхватил:

– Столько дел, Лавр Георгиевич! Я побегу!

Никакого секрета предстоящий разговор для ординарца не представлял: с Аладьиным Завойко познакомился несколькими днями раньше, и отнюдь не случайно, а теперь посланец Лондона даже и остановился у него на квартире. И эта маленькая сценка была заранее между ними оговорена: пусть Корнилов пребывает в неведении об их взаимоотношениях.

Теперь, когда хозяин кабинета и гость остались одни, Аладьин, прибавив голосу сердечности, произнес:

– Меня, многоуважаемый Лавр Георгиевич, зовут Алексеем Федоровичем. Это так, для будущего... Прежде чем приступить к последующему, хочу просить, чтобы никому не стала известной тема нашего разговора...

Генерал вперил взгляд в пришельца. Молча кивнул. Аладьин все больше не нравился ему. Глазки в норках. А нос большой, клювообразный, острый на конце.

– Большое спасибо. А теперь перейдем к делу. Я прибыл к вам как представитель английских политических кругов. Чтобы заявление мое не показалось голословным, разрешите передать вам личное письмо от лорда Мильнера, военного министра Великобритании.

Он торжественно протянул конверт. Корнилов вскрыл. К счастью, письмо оказалось переведенным на русский. Лорд приветствовал генерала, ставшего во главе вооруженных сил союзной армии, и выражал надежду, что новый главковерх предпримет необходимые усилия к установлению в дружественной России прочной власти.

– Я знаком с содержанием письма, – сказал Аладьин, когда генерал кончил читать. – Сэр Мильнер говорит не только от своего имени, но и от имени премьер-министра Ллойд-Джорджа и всего правительства короля Георга.

Более того, он выражает надежды и пожелания других союзников России по Антанте.

– Что это должно означать? – Корнилов не понимал дипломатических витиеватостей.

– Союзники считают, что вы, Лавр Георгиевич, – единственный сильный человек. Если вы укрепите свое положение в армии и государстве, то вы станете господином положения. Союзники готовы оказать вам, ваше высокопревосходительство, всемерное содействие в этом.

Вот оно что!.. Атмосфера беседы менялась. Выходит, что его, Корнилова, поддерживают и правительства стран Антанты.

– Извините, Александр... Алексей Федорович, так? – генерал посмотрел на гостя с приязнью. – В чем конкретно может выражаться их содействие?

– Возможности разнообразны и обширны. Ну, скажем, дипломатические... экономические... Не исключены и военные. Само собой разумеется, финансовые... Мне еще нужно осмотреться и все взвесить.