Заговор генералов

Когда Аладьин вышел, главковерх в нетерпении посмотрел на часы. Уже вечер, но ответа от Керенского нет. Брыкается? Ничего! Он взнуздает и министра-председателя! Питерский округ со всеми полками и дивизиями должен быть подчинен Ставке! Выжидать далее он не намерен.

– Пригласите ко мне генерала Лукомского, – приказал он адъютанту.

И когда начальник штаба Ставки вошел в кабинет, четко, слово к слову, выговорил:

– Прошу принять надлежащие меры к переброске Кавказской туземной дивизии и Третьего конного корпуса с Юго-Западного фронта сюда, – он показал по карте, – в район Ново-Сокольники – Невель – Великие Луки.

3

Все заключительные документы съезда были перепечатаны. Яков Михайлович Свердлов проверил их. Заклеил в объемистый пакет, вручил Серго:

– Отправляйтесь немедля.

Орджоникидзе выехал к Ленину.

Теперь-то дорога была ему известна. А тогда, в первый раз... В пути Серго снова и снова возвращался воспоминаниями к недавнему, так остро пережитому.

В первый раз после возвращения в Россию из эмиграции Владимир Ильич покинул Питер в конце июня. Серго и другие товарищи видели, что он чувствует себя плохо, осунулся. Надежда Константиновна сказала: его замучила бессонница. А сколько приходилось ему писать статей, встречаться с товарищами, выступать на заседаниях, собраниях, у рабочих и солдат!.. Они решили: "Владимир Ильич, вы должны отдохнуть!" Он устало улыбнулся: "Партийной дисциплине подчиняюсь".

Он уехал в маленькую деревеньку Нейвола в пяти верстах от станции Мустамяки. Комнатка была в лесу неподалеку от озера. Они радовались: чистый воздух, освежающая вода, оторванность от всех забот восстановят его силы. Уже потом узнали: Владимир Ильич дал себе отдыха всего два дня. Потом снова дорвался до пера и бумаги. А уже на шестой день устремился назад. Потому что в Питере произошли непредвиденные грозные события...

Даже они, Серго и другие большевики, находившиеся в те дни в столице, в гуще народа, не могли ожидать, что так все произойдет. Незадолго перед тем Серго по предложению Владимира Ильича был введен в состав Питерского городского комитета партии. С утра до поздней ночи – в частях гарнизона и на заводах. Особая его забота – Путиловский. Многотысячная толпа, бурные митинги – привычно. В тот памятный день, третьего июля, проходила Вторая чрезвычайная конференция большевиков столицы. Прямо среди заседания Серго вызвали из зала: "Путиловцы и солдаты пулеметного полка с оружием выходят на улицу!"

Он бросился на завод. Двор за оградой забит до отказа.

Клокочущее яростью море. Куртки. Гимнастерки. Щетина винтовочных стволов.

– Баста! Терпение кончилось! Идем свергать Временное правительство! Долой министров-капиталистов!..

Орджоникидзе взобрался на самодельную, из ящиков, трибуну:

– Товарищи путиловцы! Друзья! Конференция большевиков Питера, пославшая меня сюда, просит вас не выходить на улицу! Конечно, у рабочих и солдат Петрограда хватило бы силы прогнать Временное правительство и взять государственную власть в свои руки. Только победу у нас тут же отняла бы буржуазия, утопила бы революцию в крови! Прислушайтесь к нашему голосу: армия и провинция еще не готовы поддержать восстание в столице, момент еще не наступил!..

Всю силу души вкладывал в эти слова, но чувствовал: толпа их не принимает. Согласились лишь подождать, пока Серго с несколькими представителями от завода и солдат пойдут к телефону и переговорят с руководителями конференции. Орджоникидзе едва успел набрать номер дворца Кшесинской и передать члену президиума конференции, что на Путиловском "повышенное настроение", как ему самому крикнули:

– Путиловцы и солдаты не дождались, они уже сами двинули к дворцу Кшесинской и к мостам!..

Восстание началось. Пусть еще не восстание – стихийное выступление, к которому сразу же примкнули десятки, а затем и сотни тысяч рабочих и солдат.

Большевики понимали: это выступление преждевременно, не подготовлено. А главное, как настойчиво подчеркивал Владимир Ильич, – не обусловлено объективным историческим процессом развития революции. Это гнев обманутых людей, подогретый призывами безответственных анархиствующих элементов, которые всегда примазываются к бурным процессам времени.