Заговор генералов

Александр Федорович, по старой памяти министра юстиции и генерал-прокурора, любил посещать тюрьмы. И особенно "Кресты", где в далекой юности, в пятом году, ему довелось провести в камере-одиночке неполных четыре месяца.

Глава пятая. 7 августа

1

Весь минувший день Антон бессовестно проспал. Словно бы выжал из себя усталость, накопившуюся за месяцы на позициях и двое почти бессонных столичных суток. Наденька хлопотала по дому, то позвякивая ведрами, то напевая. Сашка то появлялся, топоча сапожищами, то исчезал. Но это было обрывками сновидений и совсем не мешало блаженствовать на пуховой перине.

Проснувшись, Антон, к стыду своему, вспомнил, что за все эти дни в Питере ни разу не подумал о матери. Неужели действительно стали совсем чужими?.. Но потянуло, засосало под ложечкой... Да, казалось бы, с того давнего дня, когда, вольно или невольно предав память об отце, вернулась она под сень своего рода, Антон почувствовал к ней отчуждение. Столько лет кануло... Да и в нынешнем феврале, когда судьба случайно свела их и мать стала навещать его в лазарете, будто просто знакомая приходила. "Баронесса". Никчемные разговоры. Полнейшая невозможность открыться в главном. Посторонняя... Умом он так это и воспринимал. А внутри, в сердце, жило, трепетало, больно ворочалось: мама. Может быть, опьянил ее запах давний, с детства, с примочек на ушибах, вечерних ласк и утренних поцелуев?.. Какая она? Наложили ли на нее печать годы, или все так же красива и моложава?..

Он без труда нашел баронский дом в Щербаковом переулке, в нескольких шагах от набережной Мойки. За кованой узорной оградой лежал тихий, с заросшими тропинками палисадник. Лишь узко протоптанная стежка вела от ворот до парадного подъезда.

Позвонил от калитки. Позвонил снова. Где-то скрипнуло. Появилась согбенная фигура. Привратник. Тот же, что вышел к нему в одиннадцатом году. Сдал старик... Бороденку будто моль выела. Слуга пригляделся:

– Чего-с изволите, ваше благородие?

– Передайте, пожалуйста, Ирине Николаевне... Старик выставил вперед, как за подаянием, руки и развел в стороны:

– Их сиятельства господин барон, госпожа баронесса и отрок пребывают за границами, в Парижах-с...

"Вот так-то..." Защемило, будто оборвалась струна в самом начале тронувшей душу мелодии...

Сейчас, в восемь утра, минута в минуту, он переступил порог квартиры в доме на Фурштадтской. К его радости, все были в сборе: и Василий, и Феликс Эдмундович, другие товарищи. Только непродыхаемо слоился табачный дым и в углах комнаты будто не развеялась еще бессонная ночь. Ему стало стыдно своего молодцевато-бодрого вида. Среди находившихся здесь он узнал Свердлова – с Яковом Михайловичем познакомился в первый день, когда приходил сюда, – и Елену Дмитриевну Стасову. С нею он познакомился еще в одиннадцатом, летом, в Тифлисе – это на ее квартире проходили заключительные заседания Российской организационной комиссии по подготовке будущей общепартийной конференции. Тогда еще никому не ведомо было, что состоится она в Праге... Сейчас Елена Дмитриевна дружески и коротко кивнула, будто они в последний раз виделись вчера, а не шесть лет назад, и снова включилась в какой-то спор.

– Не будем мешать, – Дзержинский направился из комнаты, жестом пригласив за собой Антона и Василия.

В соседней комнате, почти без мебели – стол и несколько стульев, показал им на стулья, а сам начал расхаживать от стены к стене:

– Рассказывайте подробно, не опуская ни слова. Хотя от Василия я в целом в курсе дела.

И Путко начал рассказывать о вчерашнем, все время поворачивая к Феликсу Эдмундовичу голову.

– Так-так... Повторите: как именно сказал подполковник?.. Уточните, почему именно вам предложил Милюков... Так-так!..

Заключил:

– С заданием вы справились превосходно. На большее и нельзя было рассчитывать. В каждом донесении важны достоверность и своевременность. Как раз вчера вечером ЦК принял развернутую резолюцию о Московском совещании.

Пересказал ее суть: готовящееся совещание, прикрываемое и поддерживаемое эсерами и меньшевиками, на деле должно явиться, по замыслу его устроителей, заговором против революции и народа. Поэтому всем большевистским комитетам предписано разоблачать как само совещание, так и контрреволюционную политику поддержавших его созыв мелкобуржуазных партий; организовать массовые протесты рабочих, солдат и крестьян против этого совещания.

– Однако мы решили в состав совещания войти. Большевистская фракция выработает свою декларацию, огласит ее до начала работы совещания – сразу после выборов президиума – и демонстративно покинет зал. Таким образом, наша позиция принципиальна, четка и ясна: вступать в переговоры с врагами революции мы не будем, но разоблачить перед всей страной истинный характер этого сборища должны.

Дзержинский остановился у стула Антона:

– Обязательно воспользуйтесь приглашением Милюкова: у нас не было никаких шансов узнать из первых рук, что затевают кадеты и прочие на предварительном совещании "общественных деятелей". Хотя мы предполагаем, что именно они затевают.

Спросил: