Заговор «красных маршалов». Тухачевский против Сталина

Положение Тухачевского в «группе Якира – Гамарника» было, конечно, влиятельным, но все-таки подчиненным. Примечательны в этом отношении показания самого Тухачевского на судебном процессе. На вопрос председателя суда, «как был организован центр военной организации, по чьей директиве и какие задачи этот центр ставил», Тухачевский ответил: «Центр составился, развиваясь, не одновременно. В центр входили помимо меня – Гамарник, Каменев С.С., Уборевич, Якир, Фельдман, Эйдеман, затем Примаков и Корк. Центр не выбирался, но названная группа наиболее часто встречалась»¹²⁵⁶.

Тухачевский фактически квалифицировал пресловутый «центр» просто как «группу» военных, которые «наиболее часто встречались». Разговоры между ними велись разные, не только на военные темы, но и на политические. В своих показаниях комкор Н.А Ефимов, первый заместитель Тухачевского по управлению вооружениями РККА, признавался: «У меня собирались всякие люди и велись всякие антисоветские разговоры и анекдоты рассказывались…»¹²⁵⁷.

На вопрос председателя суда, был ли он, Тухачевский, руководителем этого «центра», Тухачевский фактически отрицал, что таковой вообще существовал. «Я был по западным делам, Гамарник по восточным»¹²⁵⁸. Однако это разделение сфер не по политическому принципу, а по оперативно-стратегическим направлениям. В таком случае, оказывается, сама эта «группа» была группой профессиональных военных, обсуждавших главным образом оперативно-стратегические проблемы, а не политические.

Наконец, на вопрос, «кто чей признавал авторитет: Вы Гамарника или Гамарник Ваш», Тухачевский сказал, что «здесь было как бы двоецентрие», (опять имея в виду оперативно-стратегические проблемы) и что авторитет Гамарника был выше, чем у него¹²⁵⁹. Таким образом, и в своих показаниях на суде Тухачевский признавал, что фактически указанную «группу» возглавлял не он, Тухачевский, а Гамарник. Поэтому и тактику поведения оппозиционной «группы», т. е. «группы Гамарника – Якира», определял не Тухачевский. Но судя по материалу, который я попытаюсь ниже проанализировать, политическая, военно-политическая позиция Тухачевского в этой «группе» была более радикальная, чем у Гамарника, наверное, и более радикальная, чем у Якира.

Еще раз о «военном заговоре» 1930 года

Смутные события так не проясненного и ныне «заговора Тухачевского» 1923–1924 г. завершились тем, что Сталину, «тройке», в которую он входил, победившей Троцкого, удалось, так или иначе, лишить его командования войсками Западного фронта и 6 марта 1924 г., перевести помощником начальника Штаба РККА. Конечно, фактически это было не только должностное понижение, но и лишение Тухачевского (на всякий случай) возможности влиять на политические дела, что он мог делать, имея в своем распоряжении реальные войска Западного фронта. Вскоре началась и «чистка» всего ближайшего окружения Тухачевского, о чем уже достаточно много писалось¹²⁶⁰.

Однако Тухачевский не остался полностью в стороне от политических страстей и во второй половине 20-х гг. Арестованный в октябре 1936 г. С. Кавтарадзе, обвинявшийся в принадлежности к грузинскому центру троцкистской организации, в своем заявлении на имя наркома Н.И. Ежова от 8 марта 1937 г. сообщал об одном факте, относившемся еще к 1927 году.

«В конце 1927 г., – писал он, – я был на квартире Белобородова, где тогда проживал Троцкий и где собирались главари троцкистской оппозиции. Застал там Белобородова, Троцкого, Сосновского, Раковского… После туда же пришли Муралов и Смирнов И.Н. Точно не помню, но один из последних сказал: «Я говорил с Тухачевским по вопросу о наших делах, борьбы с руководством партии, и Тухачевский заявил: „Вы дураки, раньше нужно было поговорить с нами, с военными, мы сила, мы все можем, а вы действуете самостоятельно“». Эту фразу я помню совершенно точно. Помню также, что это сообщение вызвало одобрение»¹²⁶¹. Сыграло ли это сообщение какую-либо роль в «деле Тухачевского», сказать трудно. Оно более ничем и никем не подтверждается. По крайней мере, в опубликованных следственных и судебных материалах по известных политическим процессам 1937 и 1938 гг. этот факт не фигурирует и в показаниях подсудимых отсутствует. Однако он вполне правдоподобен. Особенно если учесть, что И.Н. Смирнов хорошо знал Тухачевского по 5-й армии еще с 1919 г. Он вполне мог, зная Тухачевского, вести с последним такой разговор.

О «заговоре Тухачевского», сведения о котором оказались в распоряжении ОГПУ в августе-сентябре 1930 г. из так называемого «дела Какурина-Троицкого», достаточно много говорилось в моих предшествующих книгах. Поэтому ограничусь лишь той информацией, которая не была ранее задействована.