Заговор «красных маршалов». Тухачевский против Сталина

Из контекста приведенной выше информации следует, что после очной ставки Тухачевского с Какуриным и Троицким, на которой они подтвердили свои показания, было предложено (трудно сказать, от кого исходило это предложение: от самого Сталина (вряд ли, из осторожности), Ворошилова или Орджоникидзе) арестовать Тухачевского. Иными словами, показания Какурина и Троицкого против Тухачевского, таким образом, были приняты как достаточное основание для его ареста. Он не смог их опровергнуть и оправдаться. Видимо, именно по предложению Сталина, было решено доверить его судьбу «украинцам» – Якиру, Гамарнику и Дубовому. Именно они, их позиция в защиту Тухачевского определила исход этого «дела». Поэтому замечание Сталина в письме к Молотову 23 октября 1930 г., что Тухачевский «оказался чист на 100 %» было все-таки лукавым. Он не был «чист на 100 %» в глазах Сталина. Просто-напросто Сталин вынужден был это признать, потому что вопрос о «политической чистоте» в пользу Тухачевского решила Украина: командующий Украинским военным округом Якир, его заместитель Дубовой и выходец с Украины, друг Якира – начальник Политуправления РККА и замнаркома и Председателя РВС СССР Гамарник. А если учесть колебания Дубового, – Якир и Гамарник. Так или иначе, но Сталин был готов «репрессировать» Тухачевского уже тогда, в октябре 1930 г., но не смог: гарантом политической безопасности Тухачевского была Украина. Кроме того, Сталину было политически невыгодно тогда подвергнуть репрессиям Тухачевского: слишком популярная фигура среди комсостава Красной армии, нужная фигура в отношениях с Западной Европой и необходимая в качестве противовеса в вероятных в дальнейшем трениях между партийно-государственной верхушкой (самим Сталиным) и лидирующими группами в советской военной элите. Несомненно, предполагалось, что Тухачевский, скомпрометированный показаниями Какурина и Троицкого, будет вполне управляемым. Сталину оставалось лишь предпринять определенные действия кадрового характера, чтобы «приручить» Тухачевского, сделать послушным (и благодарным) своим сотрудником, в том числе и в военно-политических вопросах, к тому же чрезвычайно авторитетным и внутри страны, и за ее пределами.

Еще одно небольшое, но существенное уточнение, касающееся этого «дела», дал Ворошилов: «Это было в 1929– 30 гг…»¹²⁷¹ Сведения об этом «заговоре Тухачевского» и «деле Какурина – Троицкого», содержащиеся в известной «Справке по проверке обвинений…», даются таким образом, что складывается впечатление, что показания Какурина и Троицкого, арестованных в середине августа 1930 г., против Тухачевского были даны ими случайно, в ходе следствия. На самом деле, и об этом знал (тогда или узнал потом) Ворошилов, «дело» это началось еще в 1929 г.

Во-первых, «секретную сотрудницу» ОГПУ О.А Зайончковскую (дочь известного русского генерала А.М. Зайончковского, также сотрудничавшего в начале 20-х гг. с советскими спецслужбами) опрашивали о Тухачевском и его настроениях еще в декабре 1929 г.¹²⁷² Но на 1929 г. указывает и вдова Тухачевского (в 1940 г.). «…Еще в 1929 году, – показывала она на допросе, – в беседе с мужем Тухачевским, последний рассказал мне, что имел неприятность через Троицкого Ивана Александровича и Какурина Николая Евгеньевича, преподавателей академии им. Фрунзе. Неприятность эта заключалась в том, что при аресте Какурина был якобы обнаружен список какой-то организации, в котором имелась фамилия Тухачевского, но в этот список Тухачевский был внесен якобы без его согласия и ведома. Этот вопрос разбирался в ЦК ВКП(б) и Тухачевский смог доказать, что он ни в чем не повинен и ни к чему не причастен»¹²⁷³.

Возможно, что в датировке (1929 годом) арестованная и осужденная вдова Тухачевского просто ошиблась. Известно, что и Какурин, и Троицкий, как выше уже говорилось, были арестованы в августе 1930 г. Однако само это «дело», касавшееся, прежде всего, возможной политической нелояльности Тухачевского зародилось, пожалуй, в 1929 г.

Как уже отмечалось выше, по результатам проверок 23 октября 1930 г. Сталин писал Молотову: «…Что касается дела Тухачевского, то последний оказался чистым на все 100 %. Это очень хорошо»¹²⁷⁴. Однако, похоже, что ни у Сталина, ни у руководства ОГПУ подозрения и политическая настороженность в отношении будущего маршала так и не исчезли. Иначе как ее «зондированием» трудно объяснить действия Н.Н. Кузьмина, старого приятеля Тухачевского, личные отношения с которым у него к 1930 году осложнились.