Заговор «красных маршалов». Тухачевский против Сталина

В сложившейся, весьма критической для него и для других оппозиционно настроенных по отношению к Сталину и Ворошилову военачальников Тухачевский решил обеспечить себе поддержку в борьбе, прежде всего, против Ворошилова, у других лиц, занимавших влиятельные посты, и не только в Красной армии. В частности, именно с этой целью он пригласил Фриновского на встречу, для переговоров на «надежную» квартиру А.Я. Протас. На этой встрече, зондируя настроение Фриновского, Тухачевский попытался привлечь его, профессионального чекиста, возглавлявшего недавно пограничные и внутренние войска НКВД на свою сторону. Вероятно, не исключая именно с их помощью, при необходимости, предпринять и силовые действия. Впрочем, такого рода предположения могут незаметно вовлечь в область конспиративных фантазий. Важно для меня в этих рассуждениях одно: Тухачевский мог попытаться привлечь Фриновского на свою сторону или, так сказать, «вовлечь его в свой заговор». Были ли эти предложения Тухачевского выражены в завуалированной форме (скорее всего) или в прямой, сказать трудно. Но Фриновский мог понять это именно как вовлечение в «заговор».

Но, быть может, Тухачевский через Фриновского, которого он лучше, ближе и раньше знал, чем Ежова, передал в открытой или завуалированной форме предупреждение-угрозу от лица армии, если антиармейские действия, аресты офицеров не прекратятся. Возможно, он в таком случае и блефовал. Впрочем, такой вариант содержания разговора, все равно мог быть воспринят Фриновским как уже существующий заговор, как решимость высших офицеров во главе с Тухачевским предпринять решительные антиправительственные действия (хотя на самом деле этого не было). Можно гадать о том, как на все это отреагировал сам Фриновский, но он, так или иначе, получил вполне достоверные сведения, так сказать, «из первых рук», о конспиративных действиях ряда высших чинов Красной армии во главе с Тухачевским.

Эта встреча Тухачевского с Фриновским могла произойти где-то после 1-го мая. Получив, таким образом, вполне достоверные сведения о «заговоре Тухачевского», но, не имея на этот счет никаких улик и доказательств (в силу конфиденциальности этой встречи, «один на один»), Фриновский, поставив в известность Ежова, который довел эту информацию до Сталина, и получив санкцию, 6 мая приступил к «раскрытию заговора». Разумеется, все сказанное выше не более чем предположение, хотя имеются и другие данные о том, что в начале мая 1937 г., в контексте слухов о «заговоре среди военных», в поведении Тухачевского можно было усмотреть попытку привлечь на свою сторону ряд высокопоставленных военачальников, ранее не входивших в круг его друзей и единомышленников. Процитирую еще раз свидетельство Алксниса:

«…Недавно, когда был парад на Красной площади, Тухачевский стукает меня по плечу и говорит: „Тут холодно. Зайдем на квартиру, закусим?“ Я не хотел. Я сказал: „Мне некогда, тут самолеты садятся. Не могу“»¹⁴⁰¹. Этот эпизод, можно догадаться, произошел 1 мая 1937 г.

Вполне можно рассматривать описанный выше эпизод как попытку Тухачевского привлечь в свою «группировку» и Алксниса, который в это время также входил в группу военачальников, возглавлявших Красную армию, и, наряду с Тухачевским, являлся заместителем Ворошилова. В контексте ситуации, в которой оказался маршал, можно рассматривать и как попытку Тухачевского привлечь на свою сторону еще одного заместителя наркома по ВМС, флагмана флота 1-го ранга В.М. Орлова.

«Так, например, – рассказывал он в июне 1937 г., – еще во время первомайского парада (1937 г.) Тухачевский говорил в беседе со мной в связи с арестом некоторых деятелей НКВнудела, что вот говорят, где опасность в наших штабах, в округах. Очень многие говорят, что в ряде случаев я слышал, что это бывало, давали документы работникам НКВнудела, а теперь выяснилось, что работники НКВД могли передавать эти документы в соответствующие государства и органам разведки»¹⁴⁰².

Суть, прежде всего, не в том, что говорил Тухачевский Орлову, а в том, что завязал с ним разговор, в котором сказанное Тухачевским можно расценивать как зондирование отношения к НКВД со стороны «главнокомандующего» советским военно-морским флотом. В этом также можно видеть и стремление маршала найти общий язык с главным флотским начальником, привлечь его на свою сторону.

Все жесты, разговоры Тухачевского, уже находившегося под пристальным вниманием и наблюдением, его приятельское похлопывание по плечу высших командиров Красной армии, заместителей наркома, лишь усиливали подозрения и укрепляли убеждение в том, что маршал замышляет что-то чрезвычайно опасное для правительства. «Он был ненадежен».

Случайно подслушанный разговор