Заговор «красных маршалов». Тухачевский против Сталина

Достоверно известно, что 21 августа 1923 г. Радек находился в Москве, участвовал в тот день в заседании Политбюро ЦК РКП(б) и выступал на нем с оценкой ситуации в Германии. Согласно официальным документам от 4 октября 1923 г., как было уже сказано выше, начало революции в Германии было определено на 9 ноября 1923 г. и для ее подготовки и руководства ею в Германию направлялись Г.Л. Пятаков, К.Б. Радек, Я.Э. Рудзутак и В.В. Куйбышев⁶⁴⁶. Рудзутак и Куйбышев вскоре были заменены на В. Шмидта и Н.Н. Крестинского. Радек, по собственному свидетельству, и, очевидно, все остальные члены этой группы, прибыли в Берлин 22 октября 1923 г.⁶⁴⁷ Вполне возможно, что негласно в составе этой группы были также военные лица, в частности Тухачевский, Уншлихт, Берзин и др. Поэтому в официальных партийных документах они не были упомянуты.

Александров утверждает, что «группа Пятакова» покинула Германию в конце ноября 1923 г., а Тухачевский уехал позже, т. е., получается, в декабре 1923 г. В таком случае Тухачевский прибыл в Германию, в Берлин, лишь в октябре 1923 г.

Однако с 15 октября по 2 ноября 1923 г., согласно приказам Западного фронта, Тухачевский совершал полевую поездку по фронту⁶⁴⁸. Конечно, можно было бы предположить, что соответствующий приказ о полевой поездке командующего позволял скрыть его отсутствие и засекреченную миссию в Германию. Но во второй половине октября Тухачевский был вызван в ЦКК, т. е. в высший партийный суд. «ЦКК просит Вас прибыть к члену ЦКК тов. Сахаровой 24 октября 1923 г. к 12 часам дня…» – значилось в приглашении⁶⁴⁹. Если Тухачевский должен был прибыть в Москву, в ЦКК 24 октября, то это приглашение он должен был получить не позднее 22–23 октября. Следовательно, к 22 октября Тухачевский находился в расположении Западного фронта (а не в Германии). Вспомним, что «группа Радека и Пятакова» прибыла в Берлин 22 октября 1923 г., а выехать из Москвы она должна была не позднее 20 октября. Судя по всему, Тухачевский негласно должен был прибыть в Берлин вместе с ними. Отказ Тухачевского выехать в Берлин, видимо, не из Москвы, а из Смоленска (и в таком случае 21 октября) стал известен в Москве не позднее 22 октября. Это обстоятельство, очевидно, и объясняет соответствующий вызов Тухачевского в ЦКК.

Согласно официальным штабным сведениям Западного фронта, 25 октября Тухачевский был болен (или ссылался на болезнь) и, следовательно, отказался выехать в Москву (хотя под благовидным предлогом). Он прервал свою полевую поездку не позднее 25 октября⁶⁵⁰, а точнее, как выше было указано, лишь 28 октября Тухачевский выехал в Москву в сопровождении врача⁶⁵¹.

Сам состав обвинений командующего Западным фронтом, популярного военачальника Тухачевского в таких «злоупотреблениях», как провозка семьи в служебном транспорте, прилет на аэроплане в свое имение-усадьбу и само владение усадьбой, были, конечно, малосерьезными для того, чтобы вызывать его в ЦКК. Тем более что о наличии у Тухачевского усадьбы-имения, в свое время принадлежавшей его отцу и возвращенной советской властью Тухачевскому к 1922 г., было всем известно и не должно было вызывать вопросов у ЦКК.

Письменные объяснения Тухачевского были лаконичными: «По поводу заявления сообщаю следующее: 1. Провозки семьи действительно имели место. 2. На аэроплане никогда не прилетал. 3. Усадьба, где живет моя мать, действительно принадлежала моему отцу с 1908 г., потом он ее продал. Поселилась мать с сестрами во время революции»⁶⁵². Два из обвинений не имели совершенно никаких оснований (прилет в усадьбу на самолете не имел места, а об усадьбе было всем известно).

Из всего сказанного выше следует, что Тухачевский, если он отправился в Германию в августе 1923 г., возвратился в СССР, на Западный фронт, не позднее 21 октября, а скорее всего, к 15 октября – полагаю, что его полевая поездка не прикрывала пребывание в Германии, а была реальностью. В таком случае Тухачевский прибыл в Берлин не в самом конце августа, а приблизительно в середине августа 1923 г. Однако существенной разницы в том, появился ли Тухачевский в Берлине приблизительно 15 августа или в начале сентября, нет. Остается открытым вопрос: почему Колоссовский ни словом не обмолвился фон-Лампе о пребывании Тухачевского в Берлине в сентябре 1923 г., но сообщал лишь о Вацетисе. Абсолютно скрыть, хотя бы на уровне слухов, пребывание Тухачевского в Берлине в это время, пожалуй, было бы невозможно. Во всяком случае, так или иначе, но на вызов явиться в ЦКК 24 октября 1923 г. Тухачевский фактически ответил отказом.

Все это похоже на то, что Тухачевский не желал отправляться в Германию, поскольку в таком случае он лишался фактического командования Западным фронтом. Ситуация отчасти объясняется принципиальной позицией Тухачевского в отношении «германского октября».