Заговор Людвига

Мы ехали поездом на Химзее, минуя Штарнберг и Мюнхен. Мы с Людвигом сидели впереди, в королевском вагоне, внутреннее убранство которого ничуть не уступало его замкам. Казалось, нас везли через Баварию в позолоченном зале. Локомотив, подобно дракону из сказочного мира, полз через поля и луга. Время от времени крестьяне махали нам шляпами. Но король так ни разу и не выглянул из окна.

Я с тоской вспоминал тот краткий промежуток времени перед войнами с Пруссией и Францией. Тогда Людвиг еще бывал на людях, и народ любил его, рослого и красивого юношу. Но в последние годы король отвернулся от своего народа. Бывало, он обходил шеренги престарелых сановников и молодых офицеров, двигаясь при этом странной аистиной походкой – по его мнению, величественной. Все остальное время Людвиг проводил в уединении, в узком кругу доверенных лиц. Добровольное затворничество, прерванное лишь однажды ради Рихарда Вагнера, которого он высоко чтил и который умер два года назад.

Король сидел с закрытыми глазами и молчал. Я решил пройтись по соседним вагонам, предназначенным для слуг, и разыскал Марию. Среди шума тишина в королевском купе казалась еще более зловещей.

– Если ты так хорошо знаешь короля, – сказал я, опускаясь рядом на деревянную скамью, – ответь тогда, что движет Людвигом. Он словно из другого мира.

Мария улыбнулась, глядя на проплывающие мимо пейзажи.

– Он действительно из другого мира, – ответила она. – Его время сильно отстает от нашего. По сути, жизнь для него как пьеса, и в ней еще есть место рыцарям, замкам и злым гномам. Роль гномов у него досталась министрам! – Она рассмеялась и показала на лакеев, которые стояли у окон, разинув рты и подставляя лица сквозняку. – Мы мчимся по дорогам на железных конях, строим фабрики и машины, но Людвиг держится от этого всего в стороне. Он словно король из сказок братьев Гримм. Иногда он читает мне что-нибудь, и мы играем. Я – Белоснежка, а он – принц, превращенный в косматого медведя.

– Принц? Медведь? – Я растерянно покачал головой. – Мария, король давно не ребенок! Он должен управлять страной…

– Страной, которая разучилась мечтать! – перебила меня Мария. – Как ты не понимаешь, Теодор? Людвиг мечтает за нас, потому что мы разучились это делать. Для него король – это не только тот, кто подписывает указы и командует армиями. Это мечта, идея.

– Идея? – спросил я недоверчиво. – Это он тебе наговорил? Он вбил тебе в голову все это?

– Он хотя бы не обходится со мной как с глупой крестьянской девкой. В отличие от тебя.

Мария замолчала и уставилась в окно.

Я вздохнул и решил, что продолжать разговор бессмысленно. Через некоторое время я вернулся к королю. Людвиг по-прежнему сидел с закрытыми глазами. Он смотрелся как памятник самому себе.

Вечером мы прибыли в Прин и на пароме переправились на Херренхимзее. Мария вместе с прислугой отправилась в замок на скрипучей повозке, а я остался с Людвигом в небольшом порту.

Я сразу заметил, что строительство продвигалось довольно медленно. Под грохот и свист к замку катил небольшой паровоз. За ним тянулись вагонетки с камнями и досками. Но уже с берега было видно, что работы еще далеки от своего завершения. Флигели казались голыми без отделки, будущая аллея представляла собой грязную дорогу. У западного крыла рабочие до сих пор трудились над бассейном, да и канал был прорыт лишь наполовину. Тем не менее уже сейчас легко было представить замок, в котором Людвиг воплотил свое преклонение перед Людовиком XIV, величайшим своим кумиром. Баварский Версаль.

– Солнце поднимается точно отсюда, а заходит вон там, на другой стороне острова! – Людвиг вновь пребывал в прекрасном настроении. Как восторженный мальчишка, он скакал среди рабочих и показывал воображаемую линию от аллеи к каналу. – И прямо посередине расположен замок! – смеялся он. – Я смогу смотреть из спальни, как Большая Медведица появляется на небосводе и гаснет. Разве это не прекрасно, Марот? Mon Dieu!

Внезапно Людвиг переменился в лице и властным жестом подозвал к себе смотрителя в черном сюртуке.

– Эй! Что там с мифическими фигурами у фонтана Фортуны? У Тритона подняты руки. Разве я не давал указаний, что руки должны быть опущены, как в Версале?

Смотритель опасливо поклонился.

– Простите, Ваше Величество, но эскизы были разные…

– Разные эскизы? – Лицо у короля стало пунцовым. – Что это значит? Всегда нужно придерживаться последних эскизов, а я лично их утверждал! Что за нахальство! Видит Бог, это оскорбление величества!

Людвиг поднял с земли стремянку и принялся колотить ею смотрителя.

– Чтоб глаза мои не видели этой фигуры! – визжал он как одержимый. – Убрать! Пусть Рюманн отольет новую, и такую, какую я ему велел!

Я подскочил к Людвигу и попытался отобрать у него лесенку, пока он не забил беднягу насмерть.

– Ваше Величество, одумайтесь! – крикнул я. – Это не его вина! Прекратите, пока не дошло до беды!

Король вдруг замер и посмотрел на меня с удивлением. Казалось, он сейчас бросится на меня. Но вот Людвиг выронил стремянку и отвернулся от несчастного.