Заговор Мурман-Памир

«Полковник!

Признаюсь, можно было бы очень и очень удивляться неожиданности Вашего появления здесь, равно и многим другим обстоятельствам Вашего прибытия, если бы только было время удивляться.

Мне крайне больно, что в эти дни, когда Вы были от меня так близко, после полуторамесячного сидения в этой пустоши, мне так и не удалось пожать Вам руку и услышать русскую речь.

Сегодня, когда Вы читаете мое письмо, три дня пути уже разделяют нас и расстояние все растет, потому что мне давно пора, — нельзя больше ждать, — отбыть в направлении на восток, и юг, по делу, о котором Вы, конечно, хорошо осведомлены, т. е. к англичанам.

Дорогой мой, ведь уже полтора месяца тому назад и для меня совершенно непостижимо, как Вы этого не знали, отношу это только за счет Вашего опоздания в пути, — Берендеев и Шефтель счастливо удрали, и даже неделю тому назад я получил известие о благополучном прибытии их в Москву и о назначении окончательного срока взрыва — 10-е июня.

Следовательно, Вам здесь делать нечего, поворачивайте, пока не поздно, обратно.

Ханымцев опасайтесь совершенно справедливо, это тоже Вам можно было бы знать раньше, ведь разлад у нас с ними полный, им, видите ли, серьезно взбрело в голову замариновать Берендеева у этого паршивого Кара-Куля, всемирную же монархию основать с центром на Памирах, с этим самым Худеяром во главе.

Спешите, надеюсь, хочу надеяться, что вернетесь в Москву невредимым.

Передайте привет нашим общим друзьям, передайте горячий привет и целуйте героическую ручку Натальи Владимировны, скажите ей, что и я по-прежнему… или нет, ничего ей не говорите, она знает, а я больше не могу писать, оттого ли, что с утра проводник кличет меня ехать, или от волнения при одной мысли: старые Москва и Питер (я вижу их уже возрожденными), старое общество друзей, сода-уиски и затяжка кепстена в морском собрании. А я совершенно один с этой вечной солью на губах уезжаю по скучной и глухой стране среди людей, похожих на навозных жуков, куда-то все дальше и дальше к чертям на кулички.

Довольно, помогай Вам бог, простите за легкомысленное письмо, вспоминайте в часы решающей борьбы с красной заразой, что не с Вами, вопреки его самым горячим желаниям

Драверт».