Заговор на любовь

Х**н знает! Видит бог, Николай не хотел об этом размышлять! Иногда он испытывал раздражение на сестру, что та себе такую подругу нашла — все в Алене словно притягивало Николая, взывало к чему-то слишком глубинному внутри него, малоосознанному… Жизненно необходимому…

И это было самым опасным. Потому что Николай не был никогда рыцарем или героем. И близко не про него. Наоборот, он всегда был грубой и жестокой скотиной, только сверху прикрытой попытками сдержаться и смягчить, навести лоска ради положения и имени семьи, упрятать это в рамки цивилизации и воспитания. Но чем ближе и дороже для него был человек, тем тяжелее Николаю становилось держать себя в руках. Потому что тем больше он боялся потерять этого человека, а вместо этого терял контроль над собой и срывался. А если к этому еще прибавлялся алкоголь…

Офигенная шутка психики. Реальное проклятие, учитывая их семейное суеверие. Впрочем, не то чтобы для таких его заскоков не имелось предпосылок. Их отец бил и мать, и сыновей. Бил хаотично и жестоко, так же срываясь по любому поводу. Потому что любил… Так говорил.

Отец дико ревновал мать к каждому встречному мужчине и иногда доходило до того, что и их, Петра и Николая, называл ублюдками, которых мать нагуляла с выдуманными им любовниками… а ее наказывал за это.

К рождению Маши характер отца поутих. Николай и сейчас не знал до конца, что послужило причиной, но отец перестал рукоприкладствовать. И даже отношения с матерью у них наладились. Впрочем в остальном воспитание осталось таким же жестоким, практически игры на выживание. Отец одобрял соперничество между сыновьями, не вмешиваясь, если возникали драки. А Петр тогда уже вырос достаточно, чтобы пытаться доминировать. Да и методы получения желаемого они с детства усвоили прекрасно. Драки были обычным явлением в их доме.

Маша… Николай ее никогда не бил. Он не понимал, как у Петра рука на младшую сестру поднималась. Но, к своему стыду, сам он достаточно боялся отца и старшего брата, чтобы не всегда вмешиваться или заступаться. За что и сейчас себя проклинал… еще и трус. Только что толку в самобичевании, когда уже ничего не исправить?

Николай был паршивым старшим братом и честно это понимал, пусть сейчас и старался это исправить. Оказался он и ужасным мужчиной.

Это открытие пришло к нему тогда, когда Николай впервые влюбился в однокурсницу, еще в университете. Все было хорошо и прекрасно, они встречались, наслаждаясь молодостью и друг другом… А потом что-то начало меняться. Она устала, ей захотелось идти дальше. Эти чувства не были постоянными, и Николай понял, что ее теряет. Однажды вечером, после какой-то гулянки у друзей, девушка сказала, что не любит больше и рвет с ним отношения…

Его как подменили. Николай знал только один способ удерживать тех, кого любил, тот, что ему все детство показывали… Он утратил контроль над собой на какие-то мгновения, да и алкоголь подогрел. Вспыхнул скандал, оба орали, а потом Николай осознал, что уже схватил ее за плечи и занес руку, чтобы ударить… Он хотел ударить ее. Почти почувствовал, как сделает это.

Потому что просто не знал, как еще повлиять. Последний аргумент слабого? Что ж, видимо, он и был слабаком. Моральным уродом. Мудаком.

Но тогда ему хватило силы воли отпустить уже расплакавшуюся девушку, не причинив вреда. Спасло то, что в ушах тут же зазвучали крики и плач матери, когда ту отец избивал.

Замяли. Он не пытался больше встреч искать, изживал, исторгал ту любовь из себя, заставляя отворачиваться и не видеть, как она уже с другими гуляет и целуется на территории студгородка, разбивал кулаки о тренировочный снаряд в спортзале… Но главное, что не об ее кожу или лицо. А урок запомнил, и правду о своем темном и гнилом нутре не забывал.

Николай менял женщин часто и бессистемно, был грубоват в сексе, но на всех ровно дышал. Специально таких выбирал, чтобы не привязываться, чтобы потерять не страшно. Да и не потеря это.

А потом Маша его с Аленой познакомила…

Нет, все же зря он затеял этот ужин. Зачем еще больше в эту потребность влипать? Становиться от нее зависимым? Самый тупой расклад.

Но вчера, после того, как в пух и прах разругался с братом, обвинив Петра в таких махинациях, про которые вслух и упоминать не стоило, утратил вечный самоконтроль. И когда увидел Алену… Не выдержал, не справился. Ему просто захотелось передышки: поговорить с ней, посмеяться, провести домой, чтобы точно знать, что с этой женщиной ничего не случится. Как пауза. Оазис, полный солнца и душевного тепла посреди его, довольно мрачной и каменистой внутренней пустыни. И ее взгляды, которые иногда на себе ловил, несмотря на все высказываемое вслух недовольство и поддевки, редкие искренние улыбки, полные того, о чем не стоило думать и хотеть…

Так что сегодня… хорошо, он подарит этот вечер себе, ей. Один вечер. Один ужин. Просто разговор. Ничего больше.