Заговор обезьян

И беглец мельком удивился: это что же, шофёр аттестовал его своим другом? А что он мог сказать? Привёз беглого, пусть у вас немножко побудет, а то девать некуда?

— Спасибо! Спасибо, еда была замечательная, — поднялся он, но продолжал топтаться у стола, не зная куда себя деть. Вот уж точно — куда! И вовремя вспомнил, что иногда ещё и читает.

— Скажите, Нина, а газет у вас нет?

— А как же, есть! Вот она, газетка, — откинула хозяйка одну из диванных подушек. — Борис Фёдорович вечером читает, да сюда и кладет, никак не отучу! А потом всё ищет: где газетка, где газетка? — Гость расправил лист, вверху значилось: «Шилкинская правда». Ниже был обозначен и статус этой правды — районная общественно-политическая. Всё как у больших! Интересно, чем определяется эта политика, правой или левой ногой районного начальника?

— Мы раньше много выписывали, теперь — дорого. Да и когда читать? Телевизор и то некогда смотреть. Вот компот вот делаю, не хотите попробовать? А зря! А мы готовим, зима, она длинная… А что там бывшая Толина жена поделывает теперь, не знаете? — выкрикнула Нина из кухни.

— Нет, не знаю, я с ней не знаком…

— Да там и знать нечего: такая вся из себя… ходит, волосы распустит, думает, красиво… У меня вот тоже большие волосы, но я ведь не распускаю… Толик всё наряжал её, а она, чуть что, села на самолёт — и то в Москву, то заграницу… Он, значит, день и ночь работает, а она по курортам, по курортам… Сейчас, наверное, локти кусает… А вы включайте-то телевизор, включайте… Мне вот некогда смотреть! — гремела Нина кастрюлями.

А гость, решившись, взял пульт, укутанный в целлофан, и нажал кнопку. Телевизор ожил, выстрелив яркой картинкой и заголосив бодрыми голосами. Чита была совсем близко, и каналов здесь больше, чем в Улятуе. Во всяком случае, «Альтес», вот он, но программа «Новостя» будет только вечером. Но сейчас самое время информационной программы на другом канале, он выдаст эти самые новостя. Он передвинулся поближе к экрану, но там, как в калейдоскопе, мелькала реклама, и казалось, это мельтешение никогда не кончится. В нетерпении он вскочил с диванчика, но у окна его догнал голос. И диктор, совсем молодой парнишка, стал быстро перебирать одно за другим сообщения, перемежая пустячную информацию с официальной хроникой: президент встретился… фондовый рынок… премьер-министр провёл совещание… московское правительство предложило…

И он поймал себя на мысли: никогда ему не было так безразлично всё, чем там занималась нынешняя власть. Это в камере он забавлялся, пытаясь расшифровывать подоплёку событий, решений, высказываний, и часто угадывал. Теперь же все эти ребусы были поперёк горла. Особенно тот, что случился несколько дней назад.

Выпуск подходил к концу, вот-вот перейдут к светской хронике, к спортивным сообщениям, и он собрался уже переключиться на другой канал, но парень в телевизоре, запнувшись на полуслове и нервно потыкав в кнопку на столе, вдруг посуровевшим голосом сообщил: «Федеральная служба безопасности распространила сообщение о том, что несколько дней назад в результате преступного сговора заключённому Красноозёрской колонии удалось совершить побег… У компетентных органов есть все основания предполагать, что это стало возможным в результате хорошо спланированной операции, разработчики которой находятся за пределами России…»

На экране для иллюстрации появилась картинка из зала суда, почему-то ещё того, первого… И тут совсем некстати на улице засигналила машина, залаяли собаки, из кухни, вытирая руки, показалась хозяйка, и он едва успел выключить телевизор. И распахнулась входная дверь, и в комнату вкатился Борис Фёдорович, он одновременно кричал что-то в телефонную трубку и отдавал распоряжение кому-то на веранде: неси, неси сюда. Его пропечённое лицо, лысина — всё сияло и блестело, и движения были так размашисты, что в доме всё зашевелилось, задвигалось, засуетилось. Пробежала маленькая старушка, протопал на кухню парень с ящиком в руках, поднялся с дивана и гость, надо поздороваться, только не мог выдавить и слова. Но хозяину и не нужны были его слова, он сам справлялся.

— Здоров, здоров, Николай. Ну, ты и мастер подушку давить!

— Уставший был, да ещё и выпил, — оправдывался Николай.

— Вот и Толик не добудился. Говорит, передай, Фёдорович, моему другу, как дела справлю, так сразу и приеду. Ну, он, значит, справит и приедет. А ты, смотрю, скучаешь? Ну да, ну да… А размяться, поработать, то есть, не хочешь? — рассматривал он гостя. И тот с готовностью закивал головой. Оглушённый сообщением, он ещё не мог собрать себя и понимал только одно: надо выбраться из дома, а там можно и за ворота…

— Ну, пошли во двор. Есть у меня работёнка и, если ты не против, то подмогни. А то все мои работнички в разгоне, а тут утеплитель привезли, скинули во дворе, — объяснял хозяин, ведя за собой на крыльцо, там и показал на груду округлых тючков.

— Давай перенесём в сарайку… Смотри, они не тяжёлые! — поднял рулон Борис Фёдорович, гость с готовностью повторил его действия. — Не тяжёлые, нет?