Заговор обреченных

– С дуба рухнула, да? – отозвался он шепотом, болезненно морщась. Оказывается, говорить ему тоже было больно. – Слушай, мы вчера ни с кем не порамсили?

– Да нет вроде. А что?

Одеяло вздулось сугробом, зашевелилось и следом отлетело в сторону. Голая подружка села прямо, уставилась на него хмельными глазами.

– Ну и видок у тебя, Макс, – присвистнула она через минуту. – Как за руль-то сядешь? Тебе же сегодня в рейс, так?

– Ну да, – вспомнил он и свесил ноги с кровати, намереваясь встать. – В рейс. Но то ночью. А до ночи у нас…

Он посмотрел на большие круглые часы на стене. Они показывали восемь. Утра или вечера?

– Утро, утро, не сомневайся. Я час назад в туалет вставала. Радио слушала. Тоже как-то потерялась в этих питерских сумраках.

– Ну вот. Стало быть, отосплюсь, – обрадовался Макс.

Встал на ноги. Качнулся. Постоял немного, чтобы поймать равновесие. И на непослушных ногах двинулся в ванную. Там он пропал до половины десятого. Мылся, брился, закисал в громадной ванне, требовал принести ему рассолу. Девица расторопная попалась. Где-то нашла и рассол, и щей горячих. Все вкатила на столике прямо в ванную. И кормила с ложечки.

– Да никаких чудес, Макс, – рассмеялась она довольно. – Меня же здесь все знают. И таких, как ты, тоже. Работают под клиента.

– Знали, что рассола запрошу? – удивленно вскидывал он брови, потягивая ядреный напиток через трубочку.

– Конечно. Они же тебя вчера видели.

– И что видели?

– Как я тебя на себе тащила. Ты еле ноги переставлял, Макс. Тут уж без вариантов. Либо алкоголь в номер затребует клиент с утра. Либо рассолу. И поскольку тебе ночью в рейс, то алкоголь неуместен.

– Однако, сервис, – мотал он головой, чувствуя, как страшная боль отпускает. И тут же спохватился, поняв, что она сейчас уйдет. – Я с тобой рассчитался, детка?

– Более чем щедро, Макс. – Девушка склонилась к ванне, роняя длинные пряди волос в пышную пену. Поцеловала его в лоб. Прошептала: – Звони, если что. Телефончик на ресепшне.

Он потрепал ее по попке мокрой рукой. Мотнул головой на прощание. И едва обратил внимание на то, что она обронила напоследок. Вспомнил, когда выбрался из ванны, вытерся, надел чистые трусы и шагнул из ванной в комнату.

Марина!

Девица сказала, что вчера какая-то Марина оборвала ему весь телефон. И сообщений прислала дюжину. Макс тяжело вздохнул. Марина была не какой-то, а его постоянной девушкой. Девушкой с собственной просторной квартирой, с хорошей, высокооплачиваемой работой. С амбициями. Приятной внешностью. И кучей затей, теснившихся в ее прекрасной головке. И как ни странно, благодаря ее затеям они поднимали неплохие деньги. У Макса даже появился собственный автомобиль. И на нем он начал возить людей туда, куда им хочется. Попросту он заделался таксистом на междугородке. Но Маринке так не нравилось. Она называла это другим, странным модным словом, которое Макс с первого раза никогда не мог выговорить.

Райдшеринг, во, точно. Так называлась их новая затея. Маринка находила в Интернете пассажиров, попутчиков, а он их возил. Прилипало денег неплохо. Он бы уже и успокоился на этой затее. Его все устраивало. Работа непыльная. График щадящий. Так ей в голову еще одна пришла. Отдых по обмену попросту. Маринке больше нравилось называть эту затею каучсерфингом.

Он лично, честно, с первого дня был не очень «за». Ему совсем не улыбалось, чтобы в их квартире кто-то постоянно мелькал. Но она настояла. Сначала все было ничего, нормально. А потом объявился этот мужик. Проблемный. Макс Марине попенял. Она взвилась. Наорала на него. Причем все обставила так, будто это изначально была его идея. Будто это он придумал все. Они сильно поссорились на этой почве. И он укатил в Питер, толком с ней не попрощавшись. И, едва приехав, тут же снял девку и напился с ней до чертей. И не позвонил, как обещал.

Некрасиво, конечно, вышло. Даже пошло. Но он не мог сдержаться. Он всю дорогу до Питера зубами скрипел. И ругал свою девушку непристойными словами.

Нет, а как? Она придумала, настояла, а как он какого-то не такого клиента ей привез, так сразу с больной головы на здоровую? А о чем она думала? Что он ей голливудских звезд к дверям квартиры каждый раз будет привозить? Так мужик точно не был уродом. Повел себя странно, конечно. С первого дня повел себя странно. Но уродом, по крайней мере внешне, точно не был.

Макс дошел до кровати, с удовольствием упал на смятые простыни, закрыл глаза.

Маринкин звонок настиг его, когда он уже почти провалился в сон. Сладкий, липкий, не желающий размыкать его веки. Он нашарил телефон на тумбочке. Не открывая глаз, пробурчал:

– Да. Слушаю.

– Ах ты!.. – выкрикнула Марина.

И началось! Слезы, упреки, жалобы. Макс слушал и не слушал. Трубку бросить права не имел. Он был виноват. Он нашкодил изрядно. Поэтому слушал и не перебивал.

– Где вот ты сейчас, а? Где? – выдохлась Маринка минут через пять. – Я две ночи не спала. С утра сама не своя. А ты!