Заговор обреченных

Человек, сидевший перед ним в допросной, выглядел благополучным, приличным, не способным на что-то гадкое. Но Егор знавал многих с такими внешними данными, многих, которые потом его жутко разочаровывали. И в причастности подозревались, и причастность потом доказывалась. А с виду, да, интеллигентные люди. Открытые взгляды. Прекрасная грамотная речь. Готовы сотрудничать, и все такое. А потом…

Степан Сергеевич Нестеров играл на опережение. Он не стал дожидаться, пока за ним придут и задержат, он явился в полицию сам. И начал рассказывать такое! Роман не роман, сказка не сказка, сценарий не сценарий. Вихров просто диву давался, слушая историю, рассказанную Нестеровым.

– То есть вы считаете, что вашего брата убил некто, кто тоже ехал в машине тем рейсом? Правильно я вас понял?

– Мне так кажется, – осторожно поправил его Нестеров.

– А почему вам так кажется?

Егор снова покосился на чистую пепельницу. Нестеров не курил. Даже стрельнуть было не у кого. А он сейчас точно приложился бы губами к фильтру.

– Вот смотрите.

Степан Сергеевич положил на стол руки. Сильные руки. С хорошо развитыми пальцами, с гладкими розовыми ногтями, свидетельствующими о его прекрасном здоровье.

– Петр воспользовался услугами райдшеринга полтора месяца назад. Ехал не от места до места, а промежуточно.

– То есть не мог знать пассажиров, которые выехали из пункта «А»? И которые потом доехали до конечного пункта «Б»? Так?

– Возможно. Но не факт. Он мог узнать кого-то, кто к ним подсел по дороге. Может, у них возник разговор, конфликт. Об этом надо спрашивать водителя. Он их вез.

– Спросим, не сомневайтесь, – кивнул Егор.

По информации, водитель сейчас должен был возвращаться из Питера.

– Кто-то стал свидетелем этого конфликта. И его убили тоже, как моего брата.

– Кто свидетель?

– Думаю, те, кого убили. Это Вадим Тарасов. И Анна Логинова. Тарасов, по информации, ехал от пункта «А» до пункта «Б», как вы изволили выразиться. Об этом мне его бухгалтер сообщила. Я с ней разговаривал. Анна подсела за городом и проехала немного. Значит, был некий транзитный пассажир, который вышел здесь, в городе.

– А ваш брат где вышел?

– Тоже здесь.

– Где он сел в машину?

– В нашем городе.

– А погиб где?

– Там же. Погиб беспричинно, глупо. Возвращался домой ночью после смены. Кто-то подстерег его и ударил по голове тяжелым тупым предметом, как уверяют эксперты. – Желваки на высоких скулах Нестерова нервно заерзали. Он опустил глаза в стол. – Мой брат был хорошим человеком. Его смерть – нелепость.

– У него не было врагов? – спросил Егор, потирая большим пальцем об указательный. Так, как если бы разминал сигарету.

– Нет.

– Бывших любовниц, брошенных, обиженных им?

– Нет. Он тихо, мирно жил со своей семьей. И любовниц у него не было.

– Кем он работал?

– Охранником на теплице. Там у него не было ни единого скандального инцидента, – предрек вопрос Егора Нестеров. – Повторяю, он тихий, незаметный человек. Был.

За что пострадал тогда тихий, незаметный человек, а? Просто за то, что возвращался домой не тем маршрутом? Или в ту роковую ночь оказался не в том месте, не в то время?

– Все дело в этом проклятом рейсе, капитан. – Нестеров сложил красивые пальцы домиком. – Я теперь в этом практически уверен.

– Теперь?

– Да. В нашем городе никто не стал искать убийц моего брата. Списали сразу в «глухари». Сочли, что это хулиганка. Ничего же из карманов не пропало. Но я уверен, что все следы, все ниточки тянутся сюда. В этот город.

– К слову, а зачем он сюда приезжал? Он ехал попутчиком, вы сказали.

– Да. Ехал. Обследование он проходил в одной из клиник. Подозрение у него было на опухоль. Он часто сюда приезжал. И почти всегда попутчиком. Заранее заказывал место. Это много дешевле, чем общественным транспортом.

– Что за клиника?

Нестеров продиктовал адрес. Егор записал.

– Диагноз, к счастью, не подтвердился. Мы все так радовались.

– Все? – с неприятной улыбкой поинтересовался Егор.

– Все. А вы что? Что это так ухмыляетесь, товарищ капитан? – На высоких скулах Нестерова вспыхнули два ярких багровых пятна. – На что намекаете?

– Я не намекаю. Я прямо говорю, что кто-то мог уже списать вашего брата со счетов, надеясь на его неизлечимую болезнь.

– С какой это стати? – возмутился Нестеров.

– С той самой, что если вдруг кому-то было что с ним делить.

– И что?

– Например, наследство.

И таким нехорошим сделался взгляд Нестерова, когда он услыхал слово «наследство», что Егор тут же почувствовал себя много увереннее. И резким движением отодвинул чистую пепельницу подальше.

Могли разочароваться родственники, уже мысленно поделившие наследство, когда Петр Нестеров вдруг объявил, что будет жить долго и счастливо? Могли. Могла жена разозлиться, обнаружив, что смертельный диагноз мужа не оправдался?

Могла.

Вот где надо копать-то. А не выдумывать страшные истории про страшный проклятый рейс. Даже смешно, честное слово. С такой версией на доклад даже не сунуться.

– Наследство тут ни при чем, – буркнул Нестеров, принявшись рассматривать безукоризненно розовые ногти.

– А было? Было наследство, Степан Сергеевич?