Заговор обреченных

– Не имеет, я понял вас, молодой человек, – перебил его Всеволод Арнольдович. – Он здесь лицо постороннее. И это очевидно. Но Тарасов и Анна… Очевидно же, что они главные фигуры во всем этом.

– Но как? Как интересы этих фигур могли пересечься? И при чем тут мой брат Петр? Он простой человек. Без врагов и завистников. У него нечего было взять. У него не было денег. Он не обладал властью. У него нечего было взять, – снова повторил Степан.

– Вы забываете еще об одном аспекте, за который многие поплатились жизнью, молодой человек. – Всеволод Арнольдович глянул на Степана и едва слышно закончил свою мысль: – Информация!

– Информация? – ахнула Марина. – То есть вы хотите сказать, что Петр мог что-то слышать или видеть? Мог стать свидетелем чего-то такого, за что его убрали?

– Умница, барышня, – похвалил ее адвокат с улыбкой, дотянулся до ее ладошки и звучно поцеловал. – Я почти в этом уверен. Ваш брат стал свидетелем чего-то. Он мог даже видеть сам момент свершения преступления!

– Не мог. Я проверял, – опроверг Степан с хмурым видом. – Его не было в этом городе, когда убили Тарасова. До гибели Анны он не дожил.

– Пусть так. Но он мог что-то видеть или слышать еще до гибели Тарасова и Анны. Мог стать чему-то свидетелем.

И снова он уронил голову на грудь и погрузился в долгое раздумье. Марина замерла, ожидая продолжения. А Степан, извинившись, вышел в темный коридор. Достал телефон и набрал сообщение вдове своего брата:

«Мне очень важно знать, выезжал ли Петр из города в промежуток времени между гибелью и диагнозом, который ему вручили».

«А тебе зачем?» – тут же ответила Настя.

Начинается! Степан стиснул зубы. С женой своего брата он не ладил с их свадьбы. Считал ее склочной, сварливой, жадной особой. К тому же она плохо влияла на Петра, как ему казалось. Вбивала между братьями клинья. Всячески подстрекала Петра. В общем, нормальных отношений не было и раньше. А после смерти брата их не стало в принципе. Он не звонил, не виделся с ней, не пытался помочь, зная, что услышит в ответ.

«Я все еще пытаюсь найти убийцу брата», – ответил ей на сообщение Степан.

И снова мгновенный ответ:

«Пытаешься найти убийцу или пытаешься очистить свою жопу?»

Вот, вот! Он так и думал!

«Настя, не тупи!!! Это важно!!!» – набрал он и снова отправил.

И тишина. Она не ответила. То ли не знала ничего, то ли не помнила, то ли по сволочной своей сути решила его помучить. Степан подождал пять минут и вернулся в гостиную, где Всеволод Арнольдович развлекал Марину воспоминаниями.

– Что-то удалось узнать? – спросил безо всяких вступлений хозяин дома.

– В смысле? – Он, честное слово, покраснел.

– Вы ведь кому-то отправляли сообщения, или я ошибаюсь?

– Отправлял.

– Что-то пытались узнать?

– Пытался. Хотел узнать, не навещал ли этот город мой брат уже после того злополучного рейса? Пытался узнать у его жены. Вдовы, – поправился он, поморщившись. – У нас с ней не складывается. Понимаете?

– Конечно. Она что-то вспомнила?

– Она не ответила. Думаю, и не ответит. А больше спрашивать некого. Петр практически ни с кем не общался. – Степан обескураженно развел руками. – И как узнать, был ли он здесь еще, нет? Общался с кем-то из пассажиров? Что их всех может связывать?

– Не расстраивайтесь вы так, молодой человек. – Всеволод Арнольдович дотянулся до его руки и легонько по ней похлопал. – Ведь может случиться так, что все эти фигуры играли каждый на своем поле, н-да…

Глава 17

– Паша, мы должны туда съездить. – Отвратительным, самым отвратительным из всех голосов, что он когда-либо слышал, прогундосила Лана, снова неправильно поставив ударение на его имени.

Она точно сведет его с ума! Или доведет до самоубийства!

Хотя это вряд ли. Он слишком любит жизнь. Роскошную, свободную, полную радости и красоты. Он к ней слишком тщательно готовится, чтобы пустить все под откос из-за отвратительной нелюбимой бабы. Вот, к примеру, не далее как неделю назад ему вновь удалось раскидать по своим счетам, оформленным на мать и подставных лиц, такую приличную сумму, что он может запросто уже сегодня паковать чемоданы. Может рассмеяться в некрасивое невыразительное лицо своей жены, а то и плюнуть в него, так оно ему опостылело.

– Зачем, Лана? – спросил Павел, не открывая глаз. – Зачем нам туда ехать?

Он полулежит в удобном кресле на закрытой веранде, забитой красивыми растениями. Рядом с креслом столик. На нем пузатая бутылка с дорогущим скотчем, рядом с бутылкой на палец наполненный стакан. Время от времени он прикладывается к этому стакану, осторожно впуская огненную жидкость под язык. И млеет от мгновенного тепла и неги, разливающейся по телу. На ноги наброшен клетчатый шотландский плед. В этом нет особой необходимости. Веранда прекрасно отапливается. Просто за огромными панорамными окнами буйствует осенняя непогода. Рвет с деревьев жухлые ржавые листья. Плещет в окна ледяным дождем. Небо старой серой мешковиной раскинулось от края до края. И ему так уютнее – с дорогим теплым пледом, наброшенным на колени. Тепло, комфортно.