Заговор призраков

Возле реки прогуливалась черная лошадь с неестественно длинными и тонкими ногами и блестящей, мокрой шкурой. У лошади тоже были совершенно не лошадиные уши, а острые, как у чудовища в лесу. Да и сама лошадь явно относилась к разряду опасных тварей, о чем свидетельствовали белесые глаза без зрачков и слишком длинные челюсти. Лавиния предположила, что зубы у нее – рыбьи. И вообще это не лошадь, а келпи. Тварь, живущая в пресном источнике, но иногда выбирающаяся на сушу: видимо, когда им надоедала рыба и хотелось горячей крови. Как и все фейри, они любили поиграть, и притворялись лошадьми, позволяли людям себя оседлать, а потом мчались к реке с такой скоростью, что седок просто не решался соскочить, боясь сломать шею. Ну, а затем его топили в воде и сжирали где-нибудь под корягой. Но здесь совсем нет людей, на кого келпи может охотиться? Может быть, они не только людей едят, но и кроликом не побрезгуют?

Лавиния разочарованно вздохнула и принялась искать кого-нибудь еще… Кого-нибудь волшебного, но не жуткого. Она хотела бы увидеть фей. Прелестных малюток с крылышками. Или единорога, который положил бы голову ей на колени, к немалому удивлению Джеймса, который многого о ней не знает…

Ветер донес тонкий звук свирели. Одновременно манящий и навязчивый, повторяющий одну и ту же трель, похожую на птичью, звук становился все более настойчивым, он звучал как призыв, но Лавинию можно было не звать, она была готова, она только и мечтала о том, чтобы увидеть, соприкоснуться…

Она увидела. Он сидел на камне, поджав под себя ноги, выпрямив спину, и играл, играл, полузакрыв глаза. Совсем мальчик, худенький, изящный, весь в зеленом, только колпак темно-красный… Лицо светится белизной и нежностью… Пушистые ресницы… Как же он красив! И музыка, эта невозможная музыка… Она сделалась громче, свирель звучала, как целый оркестр, она заполнила все вокруг, и невозможно было противиться ее зову. А когда юноша отнял свирель от губ, распахнул глаза – длинные, раскосые, ярко-зеленые, такого изумрудного цвета, какого у людей не встречается никогда! – и рассмеялся, и поманил к себе Лавинию, она решительно сделала шаг вперед…

И чуть не рухнула вниз.

Если бы рука Джеймса не обхватила ее за талию.

Кажется, он держал ее уже некоторое время, а она, столько лет мечтавшая о его объятиях, даже не почувствовала.

– Берегитесь, леди Мелфорд. Они все здесь не слишком дружелюбны к смертным, а Красный Колпак опаснее прочих.

– Но почему? Неужели все фейри и правда злые?

– Злые – не то слово, которое к ним подходит. Не та оценка. Слишком человеческая. Они живут по иным законам… И вообще – иные. Но среди них есть те, кто хотя бы не получает наслаждения от истязаний и убийства смертных. А есть настоящие монстры. Если бы ты просто упала отсюда, Красный Колпак порадовался бы и быстро забыл. Но если бы ты попала ему в руки… Прекрасная смертная женщина… Ты умерла бы не скоро, но все те дни, которые ты провела бы с ним, ты ежеминутно молила бы о смерти. Такие, как он, пропитывают свои колпаки кровью людей. Лавиния, ты слишком любишь фейри, и это моя вина. Хочу, чтобы ты понимала: они опасны. Лучше не вступать на Третью дорогу без надежного провожатого, который знает законы и сможет тебя защитить.

– И поэтому ты показал мне только чудовищ?

– Нет, не в моих силах показать только какую-то часть потаенного мира. Я позволил тебе видеть все. Но это место притягивает только темных тварей.

– Почему?

– Посмотри вниз.

Лавиния посмотрела – и отшатнулась от края.

Казалось, усадьба охвачена черно-багровым пламенем. От него не шел дым и не исходило жара… Но выглядело так, словно они стояли над огромным костром. Языки черного пламени извивались, и иногда в них мелькали уродливо растянутые, беззвучно вопящие и беззвучно хохочущие фигуры.

– Джейми…

– Это оскверненное место, и, надо полагать, церковь в Вест-Вайкомбе выглядит немногим лучше. Церковь, которую лишили благодати и превратили в нечто, по сути прямо противоположное… Давай спустимся. Я должен осмотреть часовню при усадьбе.

Путь от холма до усадьбы показался ей слишком коротким, а осенний воздух – таким холодным и сладким, что от него ломило зубы.

– Ты очень бледна, – заметил Джеймс. – Не стоит тебе идти со мной в часовню. Будешь ждать меня снаружи.

– Ни за что! – перебила его Лавиния. – Даже не пытайся уговаривать и уж тем более приказывать. Я хочу всего… И этого страха тоже. Ты не знаешь, что такое скука, Джеймс. По сравнению с ней весь этот ужас кажется чудесным приключением.

Лавиния улыбнулась, но подумала, что Джеймс тоже выглядит бледнее, чем был в начале их поездки. Даже как-то осунулся. Может быть, на нем, иначе чувствующем мир, скверно сказывается пребывание в таком месте? Или же он потратил слишком много сил, приподнимая завесу, отделявшую от них мир фейри? Хорошо, что путешествие подходит к концу. Навестят часовню и вернутся домой.