Заговор против «Эврики». Брошенный портфель

“Что, если отпустить задержанного? Штурмовик даже не спросил фамилии. Конечно, отпустить, отпустить, сверлило в мозгу. При такой неразберихе, когда тысячами хватают ни в чем не повинных людей, это может пройти незаметно. Когда штурмовик протрезвится, он не сможет сказать, кому поручил доставить арестованного и кто этот арестованный. Ему будет неудобно возбуждать дело. Может быть, он видел Илью в штабе? Вряд ли, тогда штурмовик упомянул бы об этом в разговоре. А если придется столкнуться с ним где-нибудь? Но Илье казалось, что штурмовик не узнает его. На улице было темно. Если даже все выяснится, можно сказать, что преступник бежал. Никто не заподозрит Илью, да и Ганс Шульц уладит дело через свои связи. Но как это сделать? Освобожденный может оказаться не коммунистом и будет потом рассказывать, к какому хорошему штурмовику он попал. Значит, следует сделать так, чтобы задержанный не понял, что его отпускают. По дороге в специальную команду надо было пересечь оживленную улицу. Илья, заглядевшись на витрину, замешкался на перекрестке. Когда он обернулся, задержанного уже не было. Его серый пиджак мелькал далеко в толпе. Илья улыбнулся и облегченно вздохнул. Задержанный будет считать, что убежал от рассеянного штурмовика. “Один коммунист на свободе — это большая антифашистская сила”, — подумал Илья и быстро зашагал к дому.

III

Ганс Шульц сдержал слово. По его протекции Илья стал вхож в дома многих нацистских бонз. Особенно часто посещал он салон Густава фон Микка, в прошлом видного дипломата, по болезни отошедшего от дел. Он перенес инсульт и почти не владел правой рукой. Занимая солидное положение в нацистской партии, Густав фон Микк имел обширные связи в руководящих нацистских кругах. У него в доме собирались осведомленные люди. Будучи на службе в Испании, он женился на местной дворянке. Их дочь Эльза, с черными как смоль волосами, карими глазами и смуглой кожей, была похожа на свою мать, испанку. Живая, экспансивная, свободная в своих суждениях, она сразу понравилась Илье.

Илья зачастил в этот дом, но последние несколько недель из-за сдачи зачетов в университете он не был у фон Микков. Сдав последний зачет, он в тот же вечер отправился к ним.

Был вторник. В этот день там собирались почти все завсегдатаи салона.

Огромный зал с большими венецианскими окнами ярко освещен. На блестящем паркете разбросано несколько приземистых столиков с низкими креслами вокруг них, в углу рояль, на стенах картины.

Гости фон Микков ответили на общий поклон Ильи приветливыми улыбками. Все знали Ганса Шульца как ближайшего сотрудника фюрера в прошлом и рады были его племяннику.

Илья подошел к матери Эльзы. С ней рядом сидели Эмилия Шнель и незнакомая дама вся в черном. Фрау фон Микк поддерживала отношения с многочисленными знакомыми на родине. Часто кто-нибудь из них наведывался в Берлин.

— Познакомьтесь, моя кузина синьора Люсинда Баньярес.

Илья поклонился.

— Успешно ли сдали зачеты? — спросила Эмилия Шнель. Эта немолодая, высокая, костлявая и нескладная блондинка с большим носом и подслеповатыми глазами была богатой женщиной. Ее отец служил с Густавом фон Микком в Испании, и там их семьи сблизились. Эмилия и Эльза дружили, несмотря на разницу в летах: Эльза была моложе лет на пять. Они любили вспоминать Испанию.

Отвечая Эмилии, Илья присматривался, кто присутствует в зале.

Напротив дам — два дипломата: один — лет пятидесяти, с седыми висками — Рихард Шеммель, второй — уже дряхлеющий старик с огромной лысиной — Пауль Вермерен.

Рихард Шеммель был чиновником Министерства иностранных дел. Он состоял в родстве с Рудольфом Гессом, Пауль Вермерен — человек “старой школы”. Он был дипломатом еще в первую империалистическую войну. В конце двадцатых годов вступил в нацистскую партию и сейчас работал референтом имперской канцелярии, занимался главным образом внешнеполитическими вопросами. Он любил пофилософствовать о воспитании молодежи и был не прочь похвастать своей дружбой с Артуром Аксманом, главарем союза “Гитлеровская молодежь”.

Когда Илья подошел к ним, Шеммель и Вермерен горячо обсуждали отношения Германии с Австрией. Шеммель восхищался, как просто решил фюрер этот сложный вопрос. Но Илья знал, что не возможность лишний раз поговорить о делах привлекала Шеммеля к фон Миккам. Он надеялся получить руку великовозрастной девицы Эмилии Шнель, а заодно и ее капитал. Рядом с дипломатами, уставившись невидящим взглядом на превосходную копию “Мадонны” Микеланджело, сидел брат Эмилии, Вилли Шнель. Он был старше сестры почти в два раза, но еще бодрился, хотя и выглядел неважно. Старый разведчик и старый наци, полковник абвера, он когда-то занимал в разведке видное положение, а сейчас ведал учетом лиц, интересующих разведку.