Заговор против «Эврики». Брошенный портфель

— Если вы располагаете временем, для меня удобно передать ее сегодня, скажем, в десять часов вечера, на автобусной остановке у гостиницы “Империал”.

— Хорошо. Я буду там.

Моросил мелкий дождь, он, как туман, затянул улицы. На автобусной остановке стоял человек. По внешнему виду его можно было принять за среднего служащего или владельца небольшого магазина. Худощавый, с продолговатым лицом, бледный, он был, видимо, не совсем здоров. Близоруко щурясь, он тщательно протирал платком толстые стекла очков. Под мышкой он держал книгу. У Ильи сильно забилось сердце. Это Макс Довгер. Но тот не делал никаких попыток заговорить, Илья тоже молчал. Когда подошел автобус, Довгер обернулся и, улыбнувшись Илье, пошел в машину. Илья последовал за ним. Довгер остановился на пустой площадке. Когда он убедился, что в автобус они сели только вдвоем и сзади за автобусом нет машин, он протянул Илье руку и прошептал по-русски:

— Привет от Николая Федоровича.

— Как он живет? Давно вы его видели? — оживился Илья, услышав имя человека, о теплом отношении которого он не мог забыть.

— К сожалению, я видел его значительно раньше вас. Привет передан по радио.

— Как вы узнали меня? — спросил Илья.

— Мне переслали ваше фото. Я встречал вас на вокзале в Мюнхене и успел повидать, когда вы перебрались в Берлин. Возьмите, — сказал Довгер, передавая ему книгу. — В нее вложена схема связи на все случаи. Заучите и уничтожьте. Встречаться нам пока нет необходимости, а если она возникнет, в схеме сказано, как это сделать.

Илья отдал Довгеру свое первое сообщение.

— Мне пора, — Довгер пожал Илье руку и выскочил из машины.

Проехав несколько остановок, Илья тоже вышел из автобуса и на такси возвратился домой.

Он ушел в свою комнату и долго рассматривал схему. В ней предусматривалась регулярная связь через тайники, давалось подробное описание их, устанавливались дни и часы, когда сообщения должны быть вложены в тайники, когда взяты из них задания, была предусмотрена очередность пользования тайниками. В схеме указывалось, что на следующий день после того как сообщение будет вложено в тайник, по улице мимо дома, в котором жил Илья, в условленный час должен пройти Довгер или его жена. Это значит, что все обошлось благополучно и сообщение передано в Москву.

Сначала Довгер должен был появиться с женой, чтобы Илья запомнил ее лицо. Если нужно было вложить или взять из тайника что-нибудь срочно, вне расписания, допускались условные телефонные звонки на квартиру Ильи и Довгера.

В схеме указывалось, какая условная фраза должна быть сказана, чтобы знать день, час и из какого тайника надо вынуть задание или вложить туда сообщение.

Прочитав схему, Илья отложил ее в сторону.

Было обидно встретить советского человека и не иметь возможности как следует поговорить с ним. Ведь так много накипело на душе. Он рассчитывал поговорить о Родине, немного посетовать на трудность.

Нацизм напоминал о себе каждую минуту — в университете, на улице, в гостях, дома, давил на сознание я смертельно надоедал. Единственной отрадой были часы, когда Илья оставался в одиночестве. Он избавлялся от философствующего “дяди”, уходил к себе в комнату и там по-настоящему отдыхал. Первым делом включал радио, слушал сообщения из Москвы или музыку, а когда ему удавалось раздобыть книгу советского писателя, прочитывал ее, не отрываясь. Но наступало утро, Илья выходил из комнаты, и начиналась жизнь, как на сцене, но каждый промах мог дорого обойтись ему.

Сегодня после встречи с Довгером Илье было особенно тяжело. Он подошел к приемнику и, приглушив его так, чтобы не было слышно в соседних комнатах, настроил на Москву. Передавалась опера “Евгений Онегин”. Закрыв глаза, он слушал музыку. Илье было тяжело сознавать, что завтра снова надо будет слушать бесконечные гимны и марши, речи, призывающие к мести, реваншу, войне.

В то время как берлинская радиостанция захлебывалась лозунгами о “вооруженной нации”, Москва сообщала о мирных стройках второй пятилетки. Когда Берлин извещал о начале деятельности имперского управления содействия литературе, взявшего на себя почин публичного сожжения на кострах творений великих писателей, таких, как Г. Гейне, Г. Манн и другие, в Москве шел первый съезд советских писателей, где говорилось о колоссальных тиражах изданий произведений этих писателей.

Neues Opera Theater был расположен на Кенигсплатц вблизи рейхстага. Илья пересек площадь и вошел в сад. Из-за мокрых, унылых деревьев показались колонны театра. Илья по длинным коридорам прошел в ложу, номер которой ему сообщила по телефону Эльза.

До начала спектакля оставалось четверть часа. Вся компания из салона фон Микк была в сборе. Эльза встретила Илью приветливой улыбкой, пригласила сесть.

Оркестр заиграл увертюру. Все повернулись к сцене. Время от времени Илья чувствовал на себе пристальный взгляд Эльзы. Она без всякого смущения улыбалась ему.

В антракте Эльза увлекла Илью подальше от знакомых. В фойе, недалеко от ложи, в глубокой нише, они обнаружили уютный диван.