Заговор Сатаны. ИСПОВЕДЬ КОНТРРАЗВЕДЧИКА

— Гони все, что у тебя есть, и считай, что проигрался.

— Нет, — говорю, — русские люди без боя не сдаются — пошли! И сразу предупреждаю:

— Замечу, кто будет шельмовать, — хребет переломлю на две части!

— Идем, идем, мы тут повидали многих.

По пути в этот уголок я заметил Курбатова, Усачева, Синельникова, Урзакулова и других — ну, значит, операция подготовлена, и, выходит, я здесь основной фигурант?

Зашли мы действительно за барахолку, в угол, — все устелено коврами, и стоит длиннее обычного стол на низких ножках. Запах анаши и марихуаны здесь, видно, не пропадает ни днем ни ночью. Я попросил проветрить немного «дворец заседаний», — они захохотали, но частично просьбу выполнили. Три или четыре шиферины повернули на одном гвоздике, подул утренний ветерок. Я говорю:

— О! Так если я проиграю, то быстренько рвану через этот шифер и все!

— Нет, — говорит Умаров, — попал ты сюда, Кирюха, и отсюда не уйдешь, я пойду, этот недостаток исправлю.

Умаров понял мой намек: если мы затеем ссору и арест «картежников», то они быстро проскочат через прибитый на один гвоздик шифер.

Американский империализм таких банд под разным видом создавал немало по всей Средней Азии, для войны с СССР внутри СССР, наподобие талибов в Пакистане и Афганистане. Здесь следует прояснить некоторые военно-политические аспекты. Одна из составляющих американского агрессивного империализма — воинственно-разрушительный иудаизм. Создатели этой продуманной системы, ставящей целью захват мирового господства, объединили правящую верхушку как бы на основе национального принципа, однако на самом деле главным объединяющим стимулом и принципом являются только деньги, только финансовые интересы. Бесконечная жадность олигархов, богатейших людей мира, стремление к захвату все больших богатств и территорий призывает их к постоянному усилению активности и агрессии. Формальное объединение по национальному иудаистскому принципу вызывает активизацию антисемитизма и разжигание национальной розни между народами. На самом деле воинственно-разрушительный иудаизм одинаково вреден и опасен для всех народов, в том числе для евреев, прежде всего. Неудержимо стремящаяся к бесконечной власти верхушка этой системы не щадит никого, независимо от нации, профессии или места проживания. Из представителей этой разрушительной системы, проживающих в СССР, по сути,

«пятой колонны» и создавались подобные диверсионные группы, особенно в послевоенные пятидесятые-шестидесятые годы прошлого века.

Худощавые и упитанные, смуглые и бледные, разные, по-восточному загорелые и скуластые лица этих людей окружали меня. Быстрые взгляды, торопливая тревожная речь — все это создавало предельно напряженную атмосферу, и я все это время оставался в состоянии сжатой пружины.

— Ну что ж, говорю, коль играть, так играть. Я предлагаю в очко — это двадцать одно.

— О, — в одно горло проревели они, — идет!

Первым банкую я, взял карты, по-блатному их перетасовал, проверил «крылышки» и поставил на кон тридцать штук тридцатирублевых купюр — девятьсот рублей, один кричит — мало! Кладу еще шестьдесят штук — две тысячи семьсот рублей. А этот горлопан сидел слева от меня и, разумеется, первым играл со мной. Отвлекусь немного и объясню — нам когда-то преподавали картежное ремесло: и девятку, и преферанс, и двадцать одно.

Колоду мне подали старую, я ее тут же выкинул и сказал:

— Мечеными не играю.

После непродолжительного смятения мне кинули на стол запечатанную колоду, я ее расклеил и всем дал по одной карте, последнюю положил себе. Успел сыграть партий пять, как почти на голову свалилась милиция, и всех, в том числе и меня, арестовали, но кто-то, и до сего дня не могу понять кто, сунул меня ножом в самую поясницу.

Разумеется, я больше от неожиданности, чем от боли, упал и почувствовал, что из спины бежит кровь. Кто-то крикнул — к коновалам его, то есть к врачам в больницу.

Так я получил первую бандитскую отметину. Но рана была неглубокой, через три дня я уже своим ходом уезжал в Чимкент через Ташкент. Хелен Бреун в это время, пока я находился в больнице, была в автомашине, но под охраной милиции.

Навек я запомнил эту игру, этот нож, который всю мою жизнь держат за моей спиной враги моей Родины, и меченую колоду карт, которую мне хотели подсунуть. Меченую колоду, которую всегда включают в игру те, кто против нас, кто по другую сторону баррикад, кто не может нас обыграть честно и поэтому постоянно подсовывает крапленые карты. Но я никогда не пущу ее в игру, я всегда вижу ее, эту колоду. Спустя полвека я вижу все сквозь завесу времени, сквозь любую завесу, сквозь стены и любую бронезащиту, я отчетливо и ясно вижу ее и никогда не допущу в игру. Их меченую колоду.