Заговор справедливых. Очерки

Опираясь на прочитанные книги и собственный опыт, он приходил к выводу, что характер человека, все его взгляды, желания, поступки не являются врожденными. «Внутренний и внешний характер человека образуется для него, а не им самим», – писал Оуэн. Обстоятельства жизни, окружение, быт, условия, в которых человек живет, растет и действует, – вот что формирует его нравы и взгляды.

В отличие от своих предшественников Оуэн учитывает и такие условия среды, которые нарождались в Англии во времена промышленного переворота. Уродующее влияние на людей оказывает частная собственность, порождающая два полюса – богатство и нищету. Разделение труда превращает человека в однобокое, одностороннее существо, всю жизнь делающее одно и то же, один и тот же поворот рукой, не требующий ни знаний, ни творчества. «Машина, – говорил он, – которая могла бы стать величайшим благом для человечества, при существующих порядках является его величайшим проклятием». Но при этом Оуэн никогда не осуждал технику, более того, он полагал, что только на технической, промышленной основе может быть создано разумное, справедливое общество.

Нельзя винить людей в том, что они злы, невежественны, если они слышат вокруг себя только окрики и брань, если никогда не держали в руках книжки и не слышали доброго, заботливого слова. К этим выводам Оуэн приходил постепенно. Но, поднявшись на одну ступень в своих рассуждениях, он не останавливался и шел выше. Если дурные ненормальные обстоятельства и условия жизни порождают злых и испорченных людей, – значит, надо избавиться от этих условий, заменить их нормальными, естественными.

И, как человек деловой и практический, он проводит невиданный в истории опыт – социальный эксперимент.

Нью-Ланарк… С этим именем связана деятельность Оуэна на протяжении нескольких десятилетий.

Оуэн приехал в глухой шотландский поселок около водопада. Там была фабрика и несколько кварталов полуразвалившихся домов. Вчерашние фермеры и ремесленники, вынужденные из-за конкуренции покинуть свои разоренные фермы и маленькие мастерские, работали нехотя. Переносили на машины свою ненависть к хозяевам. Ломали машины, портили оборудование.

Труд был проклятием и наказанием; 15 – 16 часов в грязном и сыром цехе, а затем – такой же грязный и сырой дом, где нет места для короткого отдыха: пять семей в одной комнате. Кричат больные и голодные дети, бранятся женщины. Короткий сон – и завтра снова на пятнадцать часов в цех. Но еще хуже детям без родителей. Взятые из работных домов, с пяти лет они шли на фабрику. Заброшенные, полуголодные, они вырастали, так и не зная, что есть в мире солнце, цветы, доброе слово, рука, которая пригладит волосы. Неудивительно, что в этих условиях вырастали пьяницы и преступники.

Впоследствии Роберт Оуэн так характеризовал население нью-ланаркского поселка: «Воровство и сбыт краденого, лень и пьянство – их привычки, обман и мошенничество – их нравы, ссоры по всяким поводам, личным и религиозным – их обычное времяпрепровождение. Они сходились в одном – в упорном противодействии планам своего хозяина».

Оуэн начинает переделывать этот маленький мир.

Старые лачуги – на слом. В поселке вырастали новые дома с квартирами из двух-трех комнат. Квартирная плата была умеренной, такой, чтобы постепенно возместить расходы на постройку домов. Новые дома не могли стоять, подобно снесенным лачугам, по колено в грязи и навозе. Поселок был убран, и администрация фабрики наняла людей для наблюдения за чистотой.

Оуэн решительно реформировал торговлю. Он выставил из поселка спекулянтов и перекупщиков, которые продавали рабочим продукты значительно дороже, чем сами приобретали на фермах.

Были открыты за счет фабрики общественные магазины, куда соседние фермеры привозили мясо, молоко.

Кабатчики один за другим заколачивали двери и окна своих шумных заведений. Самым смелым начинанием, вызвавшим негодование других фабрикантов, было сокращение на нью-ланаркской фабрике рабочего дня с 14 часов до 11 часов 45 минут, а затем и до 10,5 часа. При этом заработки рабочих не уменьшались, а даже возросли. Люди стали меньше уставать, и дело спорилось лучше. Оуэн много думает над тем, как пробудить в людях не только стремление заработать деньги, но и дух соревнования, гордости за свою работу. А для этого все должно быть на виду. Четырехгранный брусок, или, как его называли, «молчаливый телеграф», придуманный Оуэном, бесхитростно говорил, кто как работает. Если к рабочему повернута черная грань – дела плохи, голубая – средне, желтая – хорошо, а белая, свежеструганная, некрашеная – отлично.

Но главная гордость Роберта Оуэна – прообраз будущего большого мира – это продуманная система воспитания человека. С первых лет жизни – нормальная среда, условия, которые не должны загубить человеческое в человеке.