Заговор Важных

Встало солнце, а вместе с солнцем опустился туман. Энгиен, одержавший победу на правом фланге, увидел сквозь дым от выстрелов поле боя и понял, что его левый фланг разбит полностью. Что делать? Вернуться назад? Такой маневр вряд ли выполним. И он решил обрушиться на терции, но не спереди, а, наоборот, сзади, откуда испанские пехотинцы его никак не ожидали.

И именно в этот момент Луи, Гастон и Гофреди выехали на равнину, где размещался французский лагерь. Но так как войска отступили, лагерь превратился в поле боя!

Окруженные солдатами противника, друзья принялись обороняться, как могли. К счастью, им на помощь пришла рота французских гвардейцев.

Там, где они вступили в бой, испанцев было пока мало, здесь сражались отряды Сиро, а в качестве главной оборонительной силы выступал Пьемонтский полк, не желавший сдавать позиции. Но французские солдаты постепенно отступали: почти все офицеры были убиты, и солдаты не понимали, что делать. В любую минуту могло начаться поголовное бегство. Наши друзья заметили впереди Сиро, тщетно пытавшегося увлечь за собой людей.

— Вперед! За короля! Энгиен побеждает! За мной! — изо всех сил кричал он.

Солдаты пребывали в нерешительности: они сомневались в успехе, а те, кто видел, как их товарищи пали под ударами терций и саблями кавалерии Изенбурга, и вовсе разуверились в победе.

Мгновенно оценив ситуацию, Гастон без колебаний поскакал вперед и, догнав Сиро, поднял вверх шпагу и закричал:

— Вперед! Мы побеждаем! Рассвет ведет нас к победе! А там пограбим всласть! С нами Сиро!

И помчался вперед, увлекая за собой небольшой отряд любителей наживы.

Обменявшись взглядами, Фронсак и Гофреди без слов поняли друг друга и с обоюдного согласия также пустились вперед. С громкими криками, призывая всех к победе, сулившей богатую добычу, они увлекли за собой нерешительных. Солдаты простодушно подумали, что к ним на помощь пришли свежие силы.

Отступление удалось предотвратить.

Оставшиеся в живых офицеры приободрились, нашли нужные слова для своих людей и вновь бросились в бой.

Тем временем Энгиен прорвался сквозь терции и искрошил в куски арьергард вражеской армии, оказавшейся из-за неожиданного возвращения Сиро зажатой в клещи.

Но как, спросите вы, Энгиен сумел прорваться сквозь терции? А очень просто — благодаря своей маневренности.

Теоретически испанские «ежи» могли обороняться с четырех сторон, но из-за длинных копий, стеснявших движения, они отличались крайней неповоротливостью. Офицеры заранее планировали маневр, а потом только корректировали его. А сейчас времени для маневра не оставалось, и Энгиен сумел быстро рассечь грозные монолитные ряды. Он возвращался вновь и вновь, кроша уже нестройные, растерявшиеся терции, пока не уничтожил их полностью.

В семь часов французские войска повсюду стали хозяевами положения. Они вернули собственную артиллерию, а потом захватили и пушки испанцев. Мело продолжал ждать Бека, чтобы исправить положение, но все уже поняли: исправлять больше нечего.

Лаферте и его офицеров освободили.

Французские солдаты, только что считавшие себя побежденными, воспряли духом и принялись крошить противника. С семи до десяти часов сражение превратилось в бойню. Французы не щадили никого, добивали даже раненых. Швейцарцы, славившиеся своей жестокостью, убивали даже тех, кто сдался в плен.

Энгиен, равнодушный к жестокостям войны, вмешался, чтобы сохранить жизнь последним пленникам: надо же с кого-то брать выкуп!

Фронсак пережил два часа несказанного ужаса. Не будь на нем стальной брони, мориона, а рядом верного Гофреди, защищавшего его на протяжении всего сражения, он вряд ли остался бы в живых. К счастью, ему пришлось всего несколько раз воспользоваться новой шпагой: за него неутомимо отражал атаки Гофреди, не подпустивший к нему ни одного дерзкого испанца. Правда, Луи расстрелял шесть или семь пистолетов, но лишь защищаясь.

В десять часов стало ясно: победа принадлежит французам, Испания лишилась своей армии.

Раненому Мело, бежавшему с поля боя, удалось отыскать Бека, неспешно продвигавшегося в сторону Рокруа! Граф де Фонтен погиб.

Потери испанцев составили семь тысяч человек, и семь тысяч попали в плен. Французы потеряли две тысячи человек, захватили семьдесят знамен и сотни кавалерийских штандартов.

К одиннадцати часам шум стих, и Энгиен, нацарапав несколько слов, послал Ламуссе в Париж сообщить о победе. Спустя несколько часов в истерзанной, но свободной крепости Рокруа герцог собрал оставшихся в живых офицеров. В покрасневшем от крови костюме, он стоял, сияющий, без единой царапины, и с удовольствием принимал поздравления.

Его первые слова были обращены к Гассиону и барону Сиро.

— Вы подлинные победители при Рокруа, — заявил он. — Я буду просить для вас звания маршалов Франции.

Мазарини не сразу исполнил его просьбу. Но не для того, чтобы унизить Энгиена, как о том часто писали, а потому, что считал обоих воинов простыми вояками, умелыми мясниками, но никак не полководцами.

— Простите меня, монсеньор, но я не заслуживаю ваших комплиментов, я получил подкрепление, — потупив взор, вмешался Сиро.