Заговор Важных

Энгиен нахмурился и в недоумении взглянул на него. Сделав шаг в сторону, Сиро жестом подозвал стоявшую позади него троицу.

— Без них я вряд ли смог бы предотвратить бегство солдат, — произнес он.

Гастон, Луи и Гофреди, в запятнанном кровью разодранном платье, пошатываясь, вышли вперед. Гастон получил удар шпагой в ногу и опирался на мушкет. Луи, в изрядно помятом морионе, не получил ни единой царапины. Гофреди также был цел и невредим: пройдя Тридцатилетнюю войну, он не имел ни малейшего желания погибать при Рокруа.

Герцог нахмурился, но когда, наконец, узнал всех троих, тень быстро сбежала с его усталого лица, уступив место искренней улыбке.

— Фронсак! Решительно вы всегда там, где вас никто не ждет. Не сомневайтесь, королева будет вам признательна за вашу службу его величеству.

Луи отметил, что Энгиен не упомянул имени Мазарини.

— А как обстоят ваши дела? — продолжил герцог.

— Мы их уладили, монсеньор, и теперь можем возвращаться.

Луи не горел желанием рассказывать о приключениях на мельнице.

Энгиен на минуту умолк, словно соображая, надо ли и дальше задавать вопросы. Наконец он решил, что лишние сведения ему ни к чему.

— В любом случае я ваш должник, Фронсак, но надеюсь, это ненадолго, — прибавил он.

На поле боя провели торжественное богослужение, а остаток вечера прошел в заботах, отдыхе и разграблении имущества противника. Пленников собрали и отправили в лагерь в Нормандию. Богатые сами заплатят выкуп, а остальные умрут от голода и болезней, если их не выкупит Испания.

Наши друзья получили право разместиться в одном из городских домов: раненый Гастон не мог сразу ехать в Париж. Лекарь сделал ему перевязку и велел два дня никуда не выходить.

В первый же день вынужденного отдыха их навестил Дандело.

— Мы выступаем через несколько дней, — объяснил он, — а пока ждем инструкций от Мазарини. Энгиен велел экипировать вас. На улице вас ждут три лошади, захваченные у испанцев, и офицерская одежда, найденная в брошенных кем-то чемоданах. Я сам подыскал для вас надежное и дорогое оружие. А вот деньги на дорогу. Это ваша часть добычи.

И он протянул Луи кошель с сотней золотых луидоров (две тысячи ливров). Гофреди немедленно отправился осматривать коней и оружие.

Дарами Энгиена пренебрегать не стоило, и наши друзья с удовольствием прибавили к захваченным в бою испанским коням еще трех лошадей и превосходное оружие. Дандело подобрал для них два трехствольных, с вытравленными на металле узорами, кремневых пистолета, испанскую шпагу с рукояткой, украшенной золотом и серебром, две коротких шпаги с чеканным эфесом и бриллиантом в гарде, парочку аркебуз с колесцовым замком и с накладками из слоновой кости, и еще несколько менее ценных вещиц. Продав это оружие в Париже, они выручат не менее трех тысяч ливров!

Наконец, в чемоданах, притороченных к седлам, они нашли великолепную одежду: камзолы, штаны, шляпы, перчатки и шелковые рубашки. Полная экипировка!

В тот же день Энгиен покинул Рокруа.

Он не подозревал, что через восемь лет вернется в этот город, но уже во главе испанской армии! И произойдет это во время Фронды принцев, в борьбе против Мазарини.

И он с легкостью снова возьмет эту крепость!

Но вернемся на несколько дней назад, в Париж, в те дни, когда наши друзья только собирались ехать в армию Энгиена.

У короля началась затяжная агония, но отправляться на тот свет он не спешил. Тем временем амбиции тех, кто связывал свое продвижение с его уходом из жизни, росли буквально не по дням, а по часам.

В редкие часы просветления Людовик XIII не забывал напомнить о своей воле. Так, например, он еще раз повторил всем, что госпожа де Шеврез ни под каким видом не должна возвращаться во Францию.

— Это сущий дьявол… — повторял он даже в бреду.

Бофор понемногу сумел стать необходимым королю, и теперь надменность его не знала пределов. Уверенный, что любим королевой, он надеялся вскоре стать ее любовником и, следовательно, будущим повелителем Франции. Он без смущения заявлял об этом всем и каждому, а все слушали его и толпами валили в лагерь Вандомов.

В воскресенье десятого мая состояние короля резко ухудшилось. Начался кашель, возобновились боли в желудке.

Двенадцатого мая он не смог принимать пищу, и весь вечер королева в слезах провела у его постели.

Посреди ночи герцог де Бофор уговорил Анну Австрийскую вернуться к себе в покои, а сам занял ее место. С этого часа молодой человек ночевал на коврике на полу. У ног своего короля.

Ловкий маневр или подлинная привязанность к дяде? Наверное, и то и другое. Герцог не покидал Людовика XIII и не соглашался, чтобы его даже на время подменял кто-нибудь из монахов.