— Можешь сказать своё последнее слово, Десмонд из Харфакса, — объявил контейнер слева.
— С удовольствием, — крикнул Десмонд. — Долой тирана! Долой Агамемнона!
Одни из кюров, стоявших около Господина Десмонда поднял массивную лапу, одним ударом которой можно было сломать мужчине шею или спину.
— Я буду говорить! — раздался голос, женский голос.
У многих кюров в зале имелись переводчики, и когда те обернулись, я услышала:
— Она свободна.
— Благородные кюры! — выкрикнула Леди Бина. — Отвергните Агамемнона! Как он может быть кюром? У него нет тела! Я знаю его мир! Этот мир его изгнал! Он не кюр! Он — только мозг, который когда-то обитал в теле кюра! Теперь он — искусственная вещь, мозг, опутанный сотнями проводов, артефакт вашей науки. Как можно слушать такой объект! Как можно служить столь чудовищному прибору!
— Убейте её! — приказал голос из правого контейнера.
То, что произошло в следующее мгновение, осознали не сразу. Потайная дверь в задней стене зала открылась и примерно полтора десятка вооруженных кюров во главе с Луцием ворвались в помещение. Они имели при себе топоры, а двое держали наперевес тяжёлые многозарядные арбалеты того вида, который я впервые увидела в тюремном блоке.
— Умри, Агамемнон! — прорычал Луций по-кюрски, и его крик был повторен по-гореански более чем дюжиной активированных переводчиков.
Зал погрузился в какофонию звуков. Это была дикая смесь рыка кюров, их речи и гореанских слов, издаваемых переводчиками.