Заговорщики Гора

И в то же мгновение я, лучше чем когда-либо прежде, осознала себя, пусть я и была с Земли, рабыней, обычной рабыней.

Тогда я посмотрела на брюнетку и сказала:

— Возможно, кто-нибудь с Табора купит тебя и освободит.

— Похоже, Ты ещё очень плохо знакома с Гором, — покачала она головой.

— Разве он не освободил бы тебя? — удивилась я.

— Моё левое бедро отмечено клеймом рабыни, — вздохнула девушка.

— Ну и что в этом такого? — не поняла я.

— Да, очевидно, что о Горе Ты почти ничего не знаешь, — констатировала моя собеседница.

— Я, действительно, не понимаю, в чём проблема, — призналась я.

— Однажды я была свободной женщиной, — развела она руками. — Мужчины обожают держать бывших свободных женщин в качестве своих беспомощных рабынь.

— Но…, - попыталась я вставить слово.

— На мне клеймо, — напомнила брюнетка.

— И что? — спросила я.

— Даже моя собственная семья не освободила бы меня, — вздохнула девушка. — Они проследили бы, чтобы я, в моём позоре и деградации, была продана куда-нибудь подальше.

Поймав на себе мой недоверчивый взгляд, она добавила:

— Я заклеймена. А разве Ты нет?

— Да, — признала я, — я заклеймена.

— Вот и заруби себе это на носу, — посоветовала мне она, — Ты больше не та, кем была раньше.

Внезапно я осознала, что гонг больше не звенит.

Тем временем коротышка поднялся на поверхность цементной платформы и начал выкрикивать, обращаясь к прохожим:

— Благородные Господа, благородные Господа, благородные Господа, не проходите мимо, подходите сюда, собирайтесь вокруг!

Человек двадцать или около того уже столпились около платформы. Другие мужчины, услышав его призывы, начали подтягиваться к сцене со всех концов улицы.

— Сегодня, в этот прекрасный день, мы хотим представить для вашего внимания и удовольствия целых семь красоток!

Его слова были встречены смехом.

— Самые превосходные бусинки, снятые из самого прекрасного из ожерелий работорговца, причём каждая из них достойна центральной сцены Курулеанского рынка, каждая подойдет для Сада Удовольствий Убара, — объявил аукционист, чем вызвал ещё больше смеха.

— Кувшинные девки! — прокомментировал один из собравшихся.

— Неужели вы, точнее некоторые из вас, не нашли времени сегодня утром, чтобы присмотреться к этим красоткам и не прикинули своих предложений?

— Ну разумеется, — усмехнулся кто-то в толпе, — медный тарск за всю партию!

— Возможно, вы спросите, — не обращая внимания на реакцию собравшихся, продолжил аукционист, — как получилось, что такой товар, товар такого качества, мог быть выставлен здесь?

— Просто все остальные рынки от них отказались! — выкрикнул какой-то шутник.

— Это правда, благородные Господа, что наш скромный рынок, наряду с рабскими полками, известен своими выгодными сделками, — заявил аукционист, — и это ваша удача и наше удовольствие, служить вам как можно лучше. А может кто-то предпочёл бы платить больше за меньшее? Неужели кто-то из вас против того, чтобы заполучить изящную рабыню для удовольствий, аккуратную, отзывчивую и страстную по цене кувшинной девки или девки чайника-и-циновки? Те, кто знают толк в покупках, те знают, где следует покупать, как и то, что покупать надо именно здесь!

— Начинай уже! — послышался мужской крик.

— Эй, рабыни, — позвал аукционист, повернувшись к нам, — а ну, к решётке, улыбайтесь, прижимайтесь к прутьям, тяните руки к благородным господам. Так-то лучше. Разве вы, благородные Господа, не видите, насколько они готовы? Насколько они жаждут быть купленными вами?

Только я, девушка с Табора и бывшая Леди Персинна из касты Торговцев, стоявшая на коленах и трясущаяся от рыданий, оставались у задней стены камеры.

Тут я заметила, что помощник работорговца, стоявший снаружи на тротуаре, нахмурив брови, уставился на нас, и вздрогнула. Девушка с Табора, тоже поймав на себе его взгляд, тут же поспешила подойти к решётке и присоединиться к другим рабыням. Я отметила, что она выправила тело и подняла подбородок, и не могла не признать, что девушка была очень красива.

— Ну а теперь, вы, переполненные потребностями красотки, можете начинать умолять о том, чтобы вас купили, — сообщил девушкам аукционист.

— Купите меня, Господин, — запричитали те, обращаясь к собравшимся у платформы мужчинам.

Заметила я и то, что тёмная блондинка просунула обе руки сквозь прутья и, протянув их к красивому парню, стоявшему в первом ряду, жалобно протянула:

— Купите меня, Господин!

Парень улыбнулся.

— Я красивее, Господин! — перебила её одна из брюнеток.

— Нет я, — возмущённо воскликнула блондинка. — Я красивее, купите меня, Господин!

Приятно, наверное, предположила я, быть мужчиной, которого женщины умоляют ими владеть. Признаться, я и сама задалась вопросом, каково бы это могло быть, принадлежать ему. Одна из моих сокамерниц, я предположила, вполне могла это узнать. Возможно, даже я сама! Другие девушки у решётки тоже не отставали и предлагали себя тому или иному мужчине. Большинству, однако, как я предположила, вряд ли повезёт оказаться в собственности того особого выбранного ими рабовладельца. Скорее всего, они будут куплены теми, кто предложит за них наиболее высокую цену.