Заговорщики Гора

Рабынь на Горе, как и любое другое животное, избивают редко. Причина этого проста и очевидна. Рабыня является объектом наказания, и, понимая это, она делает всё возможное, чтобы этого избежать, делает всё, что в её силах. Она приложит все возможные усилия, чтобы её владелец был ею удовлетворён, причём всеми способами, каковые может предоставить рабыня, всеми без исключения. Очевидно, что у той рабыни, которая полностью удовлетворяет своего хозяина, будет немного причин для страха, если таковые вообще найдутся. Так что именно на ней лежит ответственность за то, чтобы плеть спокойно свисала со своего крюка. Конечно, рабыня — объект для наказания, и это поощряет усердие. У рабыни куда больше шансов, быть избитой свободной женщиной, чем свободным мужчиной. Для мужчины она — радость и сокровище, а для свободной женщины она — ненавистный упрек и соперница.

Кабинет Менона находился недалеко от того прилавка, за которым производились расчёты, где продавалась остраки, которые потом обменивались на еду.

Он толкнул дверь и, войдя внутрь, толкнул меня на пол перед стулом.

Мужчины далеко не всегда обращаются с нами с нежностью. Что поделать, мы — рабыни.

Я опустила взгляд. До этого момента мне ни разу не приходилось бывать в этом месте.

— Это то, что нужно? — уточнил Менон.

— Да, — ответил ему голос.

Кожа на задней поверхности моих ног, ошпаренная кал-да всё ещё болела.

— Сними тунику, моя дорогая, — велел мне тот же голос.

Я разделась немедленно и беспрекословно. Одним из первых, чему учат девушек на Горе — это немедленное и беспрекословное повиновение. Здесь вам не Земля, не колледж, не женское общество, всё это осталось далеко позади. Здесь мужчины были хозяевами женщин, по крайней мере, таких женщин как я, полными и абсолютными. Здесь тебя быстро приучают осознавать себя их рабыней, недвусмысленно, полностью и абсолютно.

— Покажи ему что-нибудь, — приказал Менон.

— Господин? — не поняла я.

— Как рабыни себя показывают, — пояснил Менон, — попозируй, продемонстрируй растяжку и фигуру, покрутись, поизвивайся, подвигайся на полу и так далее.

— Да, Господин, — кивнула я.

— Достаточно, — услышала я голос спустя некоторое время.

— Да, Господин.

Я показала себя как рабыня, которой я теперь была. Как же далеки были от меня колледж и женское сообщество!

— Она краснеет, — заметил незнакомец.

— Она совсем недавно стала рабыней, к тому же варварка, — сказал Менон.

— И всё же она преуспела, — похвалил его гость.

— Она рождена для ошейника, — усмехнулся Менон.

— Она стала привлекательнее, — прокомментировал мужчина, — по сравнению с тем, какой была на рынке в Метеллане.

— Это точно, — поддержал его Менон.

Я и сама уже давно ощутила, что изменилась. Ошейник имеет тенденцию вызывать в женщине такие изменения.

Похоже, незнакомец присутствовал на рынке и видел меня на торгах несколько недель назад.

— Ну как Аллисон, тебе хотелось бы покинуть кухню? — спросил Менон.

— Со мной будет сделано то, что пожелают владельцы, — ответила я.

— На колени, — скомандовал Менон. — Повернись лицом к нашему гостю.

Я опустилась на колени, держа их плотно сжатыми. Само собой, мне даже не пришло в голову прикрыть свои груди, ведь это были груди рабыни.

— Итак, моя дорогая, — заговорил незнакомец, — хотела бы Ты новую цепь, новую клетку?

— Со мной будет сделано то, что решат владельцы, — повторила я.

— Так может, моя дорогая, — усмехнулся мужчина, — Ты предпочла бы, чтобы тебя обрили наголо и приковали цепью к ткацкому станку на одной из мануфактур Минтара, или тебе больше нравятся общественные прачечные, или лучше попасть в шахты Аргентума, или чистить стойла тарларионов в Венне?

— Со мной будет сделано то, что пожелают владельцы, — снова сказала я.

— Но тебя не слишком обрадовали бы такие варианты, не так ли? — уточнил он.

— Конечно, Господин, — признала я.

— Не бойся, — хмыкнул незнакомец, — я здесь не для того, чтобы посылать тебя в такие места.

— Рабыня благодарна, — сказала я.

— А чего хотелось бы тебе самой? — поинтересовался он.

Что за абсурд, подумала я, выяснять желания рабыни.

— Возможно, Господа, — осторожно заговорила я, — меня могли бы купить как частную рабыню, чтобы служить частному владельцу?

— То есть, именно таково твоё желание, я правильно тебя понял, кейджера? — спросил незнакомец.

— О да, Господин, — выдохнула я. — Да, Господин!

Именно о такой милости, таком восторге, такой привилегии, я мечтала, обслуживая столы. Я осмелилась поднять голову и посмотреть на незнакомца. Это был коренастый, широкоплечий и явно сильный мужчина. У него были белокурые волосы. Выглядел он очень даже неплохо, и у меня немедленно возник вопрос, каково бы это могло бы быть, принадлежать ему. Как великолепно, думала я, было бы принадлежать частному владельцу, ему или какому-нибудь другому, кому можно было бы посвятить себя, со всем возможным усердием, как и положено рабыне.

Он выглядел как типичный гореанин. Такой проследит, чтобы женщина хорошо служила ему, причём беспрекословно и с совершенством, конечно, если она рабыня.

— Я постаралась бы хорошо служить Господину, — сказала я.