Заговоры: Опыт исследования происхождения и развития заговорных формул

Отъ головной боли камень прикладываютъ къ голов и говорятъ: qu’elle soit dure comme la pierre⁴)! Чтобы курица была несчй, хозяйка беретъ первое яйцо, снесенное молодкой, проводитъ имъ трижды вокругъ головы мужа и говоритъ: „Сколько у (им. хозяина) на голов волосъ, столько бы у рябушки (чернушки и пр.) зародышковъ, а у меня грошиковъ“⁵).

126

При головной боли рукой покойника обводятъ голову и говорятъ: „Какъ твоя рука замерла, такъ пусть замретъ моя голова“¹). Съ подобными же словами употребляется кость падали при ломот въ костяхъ²). — Чтобы погубить кого-нибудь со всмъ хозяйствомъ, надо въ углы дома и и хозяйственныхъ построекъ засунуть сухіе дубовые листья и говорить: „jak te li'scie uschly, tak z calym domom niech schnie (imie) gospodarz i dzieci jego“³).

Маришка-чародйка
Нашептала на листочки лазуревы
И бросала на Добрыню Никитича:
„Какъ сохнутъ листочки лазуревы,
Такъ сохни по Маришк Добрынюшка,
По мн по Маришк курв стравниц“ 4

).

Торговые люди, чтобы купцовъ привлечь, должны медомъ умываться, наговореннымъ такъ: „какъ пчелы ярыя роятца, да слетаютца, такъ бы къ торговымъ людямъ для ихъ товаровъ купцы сходились“⁵).

Испортить на смерть можно слдующимъ образомъ. Взять земли съ погоста и дать ее пить съ приговоромъ: „Какъ мертвый не встаетъ, такъ бы онъ (имя) не вставалъ: какъ у того мертваго тло пропало, такъ бы онъ (имя) пропалъ вовсе“⁶).

Приведенныхъ примровъ достаточно, чтобы показать, что въ параллелистическихъ заговорахъ роль дйствія была нисколько не меньше, a скоре больше, чмъ роль слова. Для боле полнаго выясненія взаимоотношенія слова и обряда, укажу теперь, что дйствіе, имющее магическую силу въ связи со словомъ, отнюдь не отъ слова заимствуетъ послднюю. Магическая сила обряда вполн самостоятельна. Въ связи со словомъ мы наблюдали два

127

вида дйствія: изображающее и передающее. Попытаюсь показать, что оба они обладаютъ магической силой и независимо отъ слова. Переходя къ этому виду чаръ, мы цликомъ вступаемъ въ область симпатической магіи. Симпатическая магія широко распространена и практикуется у всхъ народовъ. Происхожденіе ея, вроятно, гораздо древне заговоровъ. Чмъ первобытне народъ, тмъ въ большемъ размр онъ ее примняетъ. Область примненія ея очень широка. Къ симпатическимъ средствамъ прибгаютъ, когда желаютъ бороться съ болзнью, когда хотятъ подйствовать такъ или иначе на другого человка и даже на всю природу. Первобытный человкъ видитъ какую-то связь между разнообразными предметами и явленіями. Появленіе однихъ влечетъ за собою появленіе и другихъ, исчезновеніе — исчезновеніе. Въ симпатической магіи какъ бы отразился какой-то зародышъ представленія о неизмнныхъ законахъ природы¹). Вотъ какъ Вутке опредляетъ представленіе о симпатическомъ вліяніи: „что происходитъ съ однимъ изъ двухъ лицъ или вещей, находящихся въ симпатическомъ отношеніи другъ къ другу, то же самое цликомъ или отчасти — и съ другимъ, или же, смотря по обстоятельствамъ, какъ разъ обратное“²). Разъ существуетъ такая связь, то естественно воспользоваться ею для самыхъ рязнообразныхъ цлей. Симпатическая связь чаще всего усматривается между явленіями, сходными въ какомъ-либо отношеніи. Сходство часто бываетъ такъ отдаленно, что можетъ ограничиваться простымъ созвучіемъ названій двухъ вещей. Постоянно симпатическая связь усматривается между вещью и тмъ, кому она принадлежитъ. Разъ симпатическая связь существуетъ между явленіями сходными, то мы a priori можемъ утверждать, что при симпатическомъ лченіи явится нчто подобное параллелизму въ заговорахъ. Такъ оно и есть. Еще Вутке отмтилъ это явленіе, говоря о параллелистическихъ формулахъ. „Чмъ является въ вещественной чар симпатическое средство, тмъ въ идеальной сфер -

128

формула-параллелизмъ“¹). Приведенные выше примры заговоровъ, сопровождающихся дйствіемъ изображающимъ, представляютъ прекрасный образецъ соединенія двухъ параллелей въ одномъ чарованіи.

Разсмотримъ сначала въ роли симпатическаго средства дйствіе изображающее. Вотъ какъ производились чары на дождь. „Въ одной деревн близъ Дерпта въ Россіи, во время сильной засухи, три человка взбирались на сосны въ старой священной рощ. Одинъ изъ нихъ билъ молоткомъ въ котелъ или маленькій боченокъ, изображая громъ, другой билъ головешкой объ головешку и разсыпалъ искры, изображая молнію, a третій, который назывался творцомъ дождя (rain-maker), пучкомъ втокъ кропилъ на вс стороны водою изъ посудины“²).