Заговоры: Опыт исследования происхождения и развития заговорных формул

слды его часто видны еще въ эпилеской части. Однако лучше будетъ пока оставить эти заговоры въ сторон, такъ какъ вопросъ о томъ, дйствительно ли они сохранили указаніе на утерянное дйствіе, является пока спорнымъ. Поэтому я обойду эпическіе заговоры, а перейду прямо къ параллелистическимъ формуламъ безъ эпической части. Эти заговоры, съ одной стороны, стоятъ въ самой тсной связи съ эпическими заговорами, а съ другой, часто сохраняютъ при себ дйствіе или же, если утрачиваютъ, то слды прежняго существованія его безспорны. Посл же того, какъ будетъ установлено, что присутствіе дйствія при заговор было нкогда необходимымъ условіемъ, вернусь къ эпическимъ формуламъ и постараюсь показать, что и въ нихъ часто сохраняются слды забытаго дйствія. Потебня, поясняя психологію возникновенія заговора, приводитъ такой примръ. Когда хочешь заговорить матокъ, чтобы сидли, „найди приколень що коня припинають, и вийми ёго из землі и мов так: „як тоє бидло було припъяте, немогло пійти від того міста нігде, так би мои матки немогли вийти від пасіки, від мене Р. Б.“¹). Здсь дйствіе и слово выражаютъ одну мысль. Потебня думаетъ, что дйствіе предназначено только выразить мысль боле ярко. По его толкованію, въ сущности дло опять сводится къ тому же Wunsch, о которомъ говорилъ Крушевскій. Сила заговора — въ выраженіи желанія. Дйствіе играетъ только служебную роль, представляя изъ себя какъ бы только боле яркую иллюстрацію этого желанія. Врядъ ли это такъ. Сопоставляя этотъ примръ съ рядомъ другихъ, ему подобныхъ, можно замтить, что дйствію придавалось большее значеніе, чмъ простая иллюстрація мысли. Между дйствіемъ и предметомъ, на который направляются чары, усматривается какая-то связь. Связь между двумя явленіями. И если въ одномъ произвести какую-нибудь перемну, то соотвтственная перемна послдуетъ и въ другомъ. Въ примр Потебни это не такъ ясно видно. Дйствіе здсь какъ бы заслоняется словомъ. Поищемъ другихъ примровъ, гд бы оно опредленне

122

выступало въ своей роли. У Романова заговоръ отъ „вогнику“ читается такъ: „Огнища, огнища, возьми свое вогнища. Якъ етому огню згорць и потухнуць, ничого ня быць, такъ и етой боли у раба божа кабъ ня було, — и обсохнуць и обсыпатца“. Казаць, обводзючи кружка вогника первымъ угарочкомъ зъ лучины“¹). Здсь ясне видно, что между двумя явленіями усматривается какая-то связь, и при совершеніи одного ждутъ совершенія и другого. Лучина погоритъ, потухнетъ и осыплется. Такъ же и вогникъ: погоритъ, потухнетъ и осыплется. Таковъ же смыслъ и другого обряда, наблюдающагося при лченіи „огника“. Больного ребенка подводятъ къ топящейся печк и хлопкомъ, сначала зажженнымъ, потомъ потушеннымъ въ саж, мажутъ больное мсто²).

Если хочешь вывести моромъ скотину, то долженъ кудель пряжи прясть наоборотъ и говорить: „jak sie to wrzeciono kreci, niechaj sie bydlo i owce wykreca z domu N.“³).

Ячмень лчатъ такъ. Бросаютъ въ печь зерна ячменя и говорятъ: „Якъ сей ячминь сгорае, такъ нароженому, молитвеному, хрещеному N ячминець изъ глазъ исхожае“⁴).

Чтобы ленъ росъ высокъ, въ пашню весной втыкаютъ кленовыя втки, приговаривая: jak dziarewo klon, daj nam, Boze, lon“⁵)!

Чтобы поселить раздоръ между мужемъ и женой, надо взять сучекъ двойняжку, разломить его надвое, одну часть сжечь, а другую закопать въ землю съ приговоромъ: „Какъ двумъ этимъ часточкамъ не сростись и не сойтись, такъ же раб божіей (им. р.) съ рабомъ божимь (им. р.) не сходиться и не встрчаться навчно“⁶).

Въ 1676 г. разбиралось дло о колдовств по жалоб попа. Аринка „украла у попадьи кокошникъ да подубрусникъ и тотъ кокошникъ и подубрусникъ съ наговоромъ

123

свекровь ея велла положить подъ столбъ и говорить: „каковъ де тяжекъ столбъ, такъ де бы и поподь было тяжело“¹).

Отъ зоба. Ударяютъ по зобу камнемъ и бросаютъ его въ воду, говоря: „Gott gebe, dass der Kropf verschwinde, wie dieser Stein verschwindet“²).