Заградотряд

– Вот так… – Мотовилов задумался. – Конечно, им нужна железная дорога. По железке – прямой путь на Серпухов. Полчаса пути. Вот что, Плотников, отдых я вам отменяю. Бери своих орлов и дуйте на то место, где они только что видели немецкую разведку. Хотя бы выясните, откуда они там появились и куда пошли дальше. Если столкнётесь, завяжите бой. Пусть они думают, что мы создаём сплошную линию обороны. Если они пошли в сторону железной дороги, высылай связного и идите следом за ними. У себя дома надо быть понаглей. А то жмётесь по оврагам. Как, в гриву-душу, женихи в чужой деревне на танцах.

Разведчики переглянулись.

Колышкин и Петров проводили разведчиков на северную окраину поля. Идти пришлось долго. Теперь им стало понятно, почему они заблудились. В темноте набрели на другую дорогу, которая отворачивала от большака влево, и по ней ушли на смежное поле, соединявшееся с основным узкой полосой стерни. Сперва нашли овраг, а потом и то самое место.

Плотников отпускать их не хотел. Но Колышкин твёрдо сказал:

– Я – бронебойщик, а не разведчик. А ты, Плотников, давай сам свой приказ исполняй. Нам ротный что приказал? Показать вам место, где мы с немецкой разведкой столкнулись. Вот оно, то место. Пойдём, Калуга, свою службу служить.

На том и разошлись.

Всю ночь они долбили сапёрными лопатами сырой холодный суглинок. Выброшенный на бруствер, он тут же превращался в вязкое месиво, и, если не обложить кромку окопа камнями и ивовыми ветками, вся эта жижа, набухающая с каждым часом всё сильнее и сильнее, грозила вернуться назад.

Брыкин, пока его командир отсутствовал, не только таскал его ружьё и боеприпасы, но и успел отрыть просторный окоп и даже соорудить нечто наподобие землянки, отгородив часть окопа и перекрыв её берёзовыми жердями. Когда Колышкин и Петров разыскали его, второй номер возился со снопом пшеницы, который притащил, видать, откуда-то из деревни. Брыкин стоял на коленях под навесом и аккуратно обрезал самодельным ножом колоски и складывал их на вафельное полотенце. Полотенце белело в ночи, как будто над ним горели несколько свеч, и свет от них падал вниз.

Младший сержант Колышкин хотел было забраниться на своего подчинённого. Но увидел накрытое куском парусины ружьё, в нише цинк с патронами, ладный окоп на двоих, да ещё с навесом, и душа его сразу потеплела.

– Вот что, Калуга, – сказал он Петрову, – давай к нам. Третьим будешь. Снайпер нам в компанию в самый раз. А если лейтенант прикажет отдельную ячейку копать, то мы её утром отроем. Успеем. Брыкин нам поможет.

Когда второй номер, посланный младшим сержантом Колышкиным на кухню, принёс горячие котелки, Петров, уронив голову на колени, уже спал. И опять ему снился тёплый луг за Окой напротив Подзавалья…

Перед рассветом, как и предполагал Мотовилов, загремело правее Малеева, за лесом. Значит, сунулись к соседям. Но там батарея ПТО. Однако основная и самая короткая дорога проходила всё же через позиции его роты. Старший лейтенант Мотовилов, успевший поспать минут двадцать, стоял на опушке леса и, слушая затянувшуюся осеннюю ночь, которой, казалось, не будет конца, пытался понять, что происходит севернее и северо-западнее, и чего им ожидать здесь. Разведка ещё не вернулась. Звягин тоже молчал. И когда второй взвод зарокотал всеми своими пулемётами, Мотовилов вздохнул с облегчением. Все сомнения и надежды отлетели прочь. Началось то, что и должно было произойти, и именно здесь.

Прибежал лейтенант Багирбеков.

– Товарищ старший лейтенант…

– Командуй – к бою, – сказал он как можно спокойнее.

Багирбеков тут же повернулся и исчез в липкой предрассветной темени, которая уже начала тускнеть и оттого сделалась ещё непроницаемее и гуще. Вверху зашуршало. Дождь перешёл в снег. «Как хорошо, – подумал Мотовилов, – в такую погоду тяжёлую технику они тут вряд ли протащат». Душу грело ещё и то, что сапёры взорвали мост через Боровну и то, что брод был тоже заминирован и сейчас его держит под огнём взвод старшины Звягина. Хотя старшина там долго не продержится, если немцы нажмут всерьёз.

В стороне Малеева погрохотало и затихло. И тотчас с запада горизонт загудел единым монотонным гудом. Гуд этот нарастал и ширился с каждым мгновением.

– Никак еропланы!.. – пронеслось над окопами.

– Божья Матерь, Царица Небесная…

– Воздух! Убрать оружие! – закричали сержанты.

Ничего неожиданного в том, что происходило, не было. Противник действовал по давно отработанному сценарию: пошёл нахрапом, не получилось – отскочил, прощупал оборону и теперь вот решил обработать её ударом с воздуха. Мотовилов всё же ошибся в своих предположениях, он ожидал, что немцы подведут артиллерию и миномёты и начнут перепахивать их траншею возле Малеева снарядами и минами.

– Заценили, – шептал он, чувствуя, как губы его разом пересохли, – вон как заценили мою третью, в гриву-душу их…