Загробная жизнь или последняя участь человека

Известно, что нравственные действия и движения верующего бывают такие или другие, добрые или худые, судя по тому, насколько он бывает внимателен, бодрствен или небрежен по отношению к долгу и свойству земного своего поприща, к памяти об ожидающем человека рае и аде. Это все, с свойственною душевной жизни последовательностию, и должно выступать со всею силою для созерцательного сознания отшедшей из нашего мира души, при испытательном выяснении нравственного ее состояния и достоинства, пока, наконец, суд Христов (частный), с открытою уже для самой души правдою, назначит жребий ей до всеобщего, уже решительного Суда. Последовательный порядок всего этого, без сомнения, вполне согласно с самым существом и началами нашего спасения, соображается с порядком состояний Христовых, раскрывшихся от Его смерти до запечатлевшего и увенчавшего все Его дело превознесения Его, и с человечеством Его, до Престола Его Божества, так как и самый порядок этих Христовых состояний, кроме обоснования его в Божественных соображениях и планах Христова домостроительства, был соглашен, несомненно, и с восприимчивостью человеческого Его естества, нам сродного»218.

2) «Должно заметить, что как вообще в изображении предметов мира духовного для нас, облеченных плотию, неизбежны черты, более или менее чувственные, человекообразные, так — в частности — неизбежно допущены они и в подробном учении о мытарствах, которые проходит человеческая душа по разлучении с телом. А потому надобно твердо помнить наставление, какое сделал Ангел преподобному Макарию Александрийскому, едва только начинал речь о мытарствах: «Земные вещи принимай здесь за самое слабое изображение небесных»219. Надобно представлять мытарства не в смысле грубом, чувственном, а сколько для нас возможно в смысле духовном, и не привязываться к частностям, которые у разных писателей и в разных сказаниях самой Церкви, при единстве основной мысли о мытарствах, представляются различными (сравни, например, подробное изображение мытарств в «Слове» святого Кирилла Александрийского и в житии преподобного Василия Нового»220).

Действительное бытие диавола

Не только учение о мытарствах, но и все вообще учение христианское необходимо предполагает не призрачное, а действительное бытие диавола, личного противника Бога и людей; и отрицание существования и деятельности диавола — именно — как существа личного и разумного, потрясает и ниспровергает все гармоническое здание учения о домостроительстве Божием. Между тем, признание существования злого духа как личности, как хорошо известно, служит для многих камнем претыкания. Очень многие готовы признать бытие Божие, не прочь даже допустить существование добрых духов, но находят неудобным и невозможным признание существования злого духа, от которого всячески стараются отделаться. Вот почему мы находим нужным рассмотреть, именно — здесь, этот существенно важный вопрос.

И, прежде всего — обратимся к Божественному Откровению, выраженному в Слове Божием.

То же Слово Божие, которое говорит о духах добрых, говорит также и о духах злых (см.: Лк. 7, 21), называя их еще духами нечистыми (см.: Мф. 10, 1), духами злобы (см.: Еф. 6, 12), бесами или демонами (см.: Лк. 8, 30, 33, 35). В частности, оно различает между ними одного главного, которого именует всего чаще диаволом (см.: 1 Пет. 5, 8), искусителем (см.: Мф. 4, 3), сатаною (см.: Апок. 20, 2, 7), иногда веельзевулом (см.: Лк. 11, 15), Велиаром (см.: 2 Кор. 6, 15), князем мира сего (см.: Ин. 12, 31), князем власти воздушных (см.: Еф. 2, 2), князем бесовским (см.: Мф. 9, 34); а прочих злых духов, по отношению к нему, называет аггелами диавола (см.: Мф. 25, 41), аггелами сатаны (см.: Апок. 12, 7, 9).