Загубленная жизнь Евы Браун

Семьи нацистов, толпящиеся на «Горе», обслуживал многочисленный персонал, состоящий из горничных, прачек, поваров и поварят, официантов, нянь, посыльных, телефонистов, шоферов, охранников — не меньше, чем в викторианском поместье. В Оберзальцберге понятия «верх» и «низ» имели реальное значение. В Бергхофе и прилежащих шале не было дверей, обитых зеленым сукном, с колокольчиками для каждой комнаты, отмеченной на панели в общем зале прислуги, но иерархия соблюдалась строжайшим образом. Ежедневно множество людей обеспечивалось самой разной пищей, начиная со свежего коровьего молока для новорожденного (хотя кормление грудью считалось предпочтительным) и заканчивая изысканными винами для шикарных банкетов в честь государственных деятелей, Особ королевской крови и прочих важных гостей. Кухни, где готовились эти блюда, имели самый современный дизайн и оборудование: огромные белые холодильники, сияющие раковины из нержавеющей стали, полки с аккуратно расставленной посудой (белой, под цвет стен) и полы, из соображений гигиены покрытые плиткой, которые постоянно скребли и отдраивали. У Гитлера была отдельная кухня, снабжавшая его вегетарианскими блюдами, и два диетолога, составлявшие разнообразные меню, чтобы стимулировать его аппетит. Батальоны нянь в одинаковых платьях и фартуках присматривали за отпрысками нацистских семей, следя, чтобы все дети были тихими, послушными и безукоризненно одетыми, так как в любой момент из-за угла мог появиться фюрер, которому пришла охота погладить белокурую головку или усадить чистенького малыша к себе на колени. Тогда няня отходила в сторону, а мать становилась подле Гитлера для непременной фотографии, которую потом выставляли в рамке как драгоценную реликвию для грядущих поколений. Ева руководила прекрасно отлаженным хозяйством: нелегкая задача для женщины чуть за двадцать — ровесницы большинства поварят и горничных и вдвое моложе фрау Раубаль, неподражаемой экономки Гитлера.

Она-то и была единственным оставшимся препятствием. Мать Гели, все еще в должности домоправительницы, постоянно напоминала о своей — и Гитлера — бесценной утрате. В течение года после приезда Евы в Бергхоф между пятидесятилетней сводной сестрой Гитлера и его молодой любовницей велась незаметная борьба за власть. Кульминация наступила в 1936 году, когда фрау Раубаль получила расчет без предупреждения, отчасти за слишком откровенное неодобрение преемницы Гели. Герберт Дёринг, тоже служивший в Бергхофе, вспоминал: «Фрау Раубаль очень невзлюбила Еву. Они жили как кошка с собакой. Она сурово отчитала брата за предоставление Еве Браун одного из почетных мест на партийной конференции [в 1936 г.], и он так рассердился, что немедленно выгнал сестру из Оберзальцберга. Ей было приказано собрать вещи и уехать на следующий же день». Очевидно, Дёрингу самому не нравилась мать Гели (он называет ее «грубой и неотесанной»), и его не слишком огорчило ее увольнение. Забавно, но очень скоро фрау Раубаль познакомилась с преподавателем старших классов школы, профессором по фамилии Хаммич, вышла за него замуж и уехала с ним в Дрезден, после чего они со сводным братом виделись очень редко. Возможно, Адольф испытывал угрызения совести из-за того, что после девяти лет усердного труда в Бергхофе променял ее на Еву. Во всяком случае, он упомянул ее в своем завещании, оставив ей и сестре Пауле ежемесячное содержание в 1000 рейхсмарок.

Новую экономку Эльзу нашли в Мюнхене, где она работала в Osteria Bavaria. У них с Евой сложились ровные деловые отношения, хотя Ева была намного моложе. Потом Эльза ушла, а Дёринга, который уже состоял при обслуживающем персонале, повысили в должности. Он, в свою очередь, ушел в 1943 году, и его место заняла супружеская пара, Вильгельм и Маргарете Миттльштрассе. Они и вели хозяйство в Бергхофе до самого конца. Фрау Миттльштрассе любила Еву и восхищалась ею: «По утрам после завтрака я приходила к ней в комнату, захватив ручку и бумагу, и мы вместе составляли распорядок дня: что она запланировала и каковы будут мои обязанности. Она была милая, приятная мюнхенская девушка, но соблюдала дистанцию. Не набрасывалась на людей». Такт и чуткость Евы по отношению к домашним слугам были дипломатическим ходом, учитывая, что она заняла столь высокое положение в слишком юном возрасте, и они понятия не имели, надолго ли. У четы Миттльштрассе родился сын Клаус, а еще через несколько лет — дочка, пополнившие команду маленьких обитателей Бергхофа, которые ползали, топали и прыгали по террасе, останавливаясь, чтобы уцепиться за руку Евы или колено Гитлера. Фюрер искренне любил детей и с удовольствием наблюдал, как следующее поколение впитывает важнейшие немецкие качества — послушание, дисциплинированность, порядок, — учится почитать старших и любить отечество. Ведь они будут управлять страной, когда он состарится, продвигая его идеалы, претворяя в жизнь его мечты о более сильной и чистой Европе. Эти крошечные шпееры, геринги, геббельсы и миттльштрассе олицетворяли будущее.