Заячьи петли в золотом тумане (СИ)

   Появилась Эрика через два часа с четвертью, уселась на водительское место, произнесла загадочные слова "Ладно, творим добро, пока можем!" Вырулив из затерянного мира в пределы не главной, но все же европейской столицы, поехала через центр, проскочила возле университета и медленно прокатила прямо под окнами ведомства безопасности. Едва тащилась не из фрондерства, просто скопилось много транспорта - не московская пробка, но скорость потока упала. Одновременно рассказывала о себе. Родилась в Эстонии, отец русский, мать эстонка. Дома разговорным языком был русский, в школе - эстонский. Эстонские бабушка с дедушкой в уезде Пярнумаа, русские бабушка с дедушкой под Курском. Поочередно бывала и там, и там, но вообще эстонская и русская родня дружбы меж собой не водили и были едва знакомы. После школы - филологический факультет университета, недолгая работа в газете, где издателем и главредом был ее же преподаватель. Он и посоветовал перейти на телевидение, учитывая внешние данные и безупречный русский язык, что в новой Эстонии становилось редкостью. В телередакции познакомилась с коллегами, задумавшими свою радиостанцию для молодежи, аналог российского "Маяка", то есть музыка и общественно-политические передачи. Вначале все пошло очень неплохо - ширилась аудитория, рос коллектив, потянулись молодые исполнители и политики. Не всем известное и популярное в Эстонии радио "Sputnik", конечно, но кое в чем начали и ему фитиля давать. Потом забуксовали, сказалось отсутствие опыта и просто журналистского чутья. Пытались выправить положение подачей острых материалов, но не всегда удачно. А накануне выборов не угодили кому-то важному наверху, на них начали давить и оттирать от актуальных тем. Ребята попались не робкие, в сказку о четвертой власти в демократическом государстве уже не верили, а потому решили защищаться. Тщательно подготовили и выдали в эфир острый материал, от которого большие дяденьки взвыли. Изложенные факты не могли не подтвердиться, разгорелся скандал. Готовя материал, не учли одного: наверху много подлецов, но нет дураков, и действие будет равно противодействию. Шеф-редактора обвинили в диффамации и взяли подписку о невыезде, в странную и мутную историю с наркотиками вдруг попал их второй редактор, никогда никаких непотребств не позволявший. Эрика, автор скандального материала, как раз гостила у Марты - подруги, третий год жившей в Дании и поймавшей в свои сети подданного королевы Маргарете. Ей позвонила после визита полиции насмерть перепуганная мать и сообщила, что визитеры очень сердиты и ждут ее возвращения. Подруга вошла в положение и увезла ее в другую прибалтийскую столицу, поселила в своей квартире и отдала в пользование вот эту машину. Решив, таким образом, вопрос с оплатой резервного жилья на родине на случай, если принц датский вдруг не оправдает надежд. Через друзей устроила в телевизионное агентство - стрингерское бюро, филиал голландской компании. Оно искало и находило интересующие публику видеоматериалы, многие из которых были с "перчиком" или вообще сомнительного содержания. В клиентуре значились местные и европейские телеканалы. Все "бюро" помещалось в двухкомнатной квартире первого этажа состарившейся "хрущевки" на окраине и состояло из пятерых сотрудников. Не бочка варенья с ящиком печенья, но жить можно. Домой к маме, в Эстонию, Эрика не собиралась даже ненадолго, справедливо полагая, что вряд ли уедет оттуда без проблемных встреч. Так все и шло ровненько, пока не позвонил я...

   Проезжали неподалеку от супермаркета, и я попросил Эрику подъехать, на парковке передал деньги:

   -Затоварься с учетом и моего голодного организма! Я посижу, в толпу не полезу. Вдруг попадется кто-то глазастый и с хорошей памятью...

   Эрика согласно кивнула головой, деньги взяла без жеманства, пересчитала, сложила в кошелек. Между нами пока не прозвучало ни одного слова о том, где я буду теперь жить, да и вообще ни слова о сущем. Я не торопил, понимая: не мне решения принимать, последствия такого поступка могут быть непростыми.

   Подошла Эрика с корзиной на колесиках, открыла водительскую дверь, сказала:

   -Пригнись, я сгружу в багажник!

   Я лег на свое сиденье, она открыла заднюю дверь и сложила пакеты. Поехали дальше. Крутились по развязкам, с шоссе съехали на боковую дорогу. Железные стада блестящих машин на хорошей европейской трассе остались в стороне, асфальт под колесами становился все хуже. Поворот, еще поворот, машина встала у стены старого дома. Да, часы здесь идут, но время давно и напрочь встало. Три двухэтажки стоят русской буквой "П", образуя небольшой дворик с клумбой посередине и двумя площадками - слева детская с качелями и песочницей, справа стойки и веревки для сушки белья. Патриархальные деревянные лавочки у подъездов с кустами сирени, отлетевшая штукатурка на слепых, без окон торцах домов, печать аккуратной бедности на всем. Эрика повернулась ко мне, указала рукой на дом:

   -Вот здесь я и живу! Первый подъезд, второй этаж. Давай, выбирайся, я тебя проведу, чтобы соседи не увидели. Потом выгружу продукты.