Заячьи петли в золотом тумане (СИ)

   -Помочь в трудную минуту друзьям считаю за честь! Не дай Бог, случится беда, и знать о друге рядом - это не иметь беды! Тем и живу, никто про меня плохого не сказал! Вот что значит имя Тэкля? - спросила она у меня. Я пожал плечами и помотал головой - не знаю! - "Божья слава", вот что! Стараюсь оправдывать, когда могу. Живем мы так, как заставляют да как пригибают, но совести не теряем. Занимаемся своими делами не от лени или шальных денег, сделать ничего не можем. Семьи кормить нужно, детей поднимать, кому они, кроме нас, нужны? Ты у Лермонтова "Тамань" читал, про честных контрабандистов?

   Я снова помотал головой - теперь уже утверждающе. Тему о контрабанде и честных либо бесчестных ее перевозчиках тетушка Текля развивать не стала, сказала

   - Счастливо вам, ребята! - и величественно перекрестила.

   В ангаре вдоль трехэтажных стеллажей с обмотанными полиэтиленовой пленкой европоддонами вытянулась к выездным воротам почти загруженная фура. "Почти" - потому что несколько поддонов еще были на стеллажах, а прямо перед открытой дверью прицепа стоял один из них со странным сооружением посередине, - нечто вроде деревянной клетки немногим выше метра высотой.

   -Вот здесь и поедешь - показал Женя на клетку, - обычно сюда сигареты грузят. Теперь вот тебе придется втиснуться. Давай все проверим и примерим тебя, а то время идет!

   Я забрался ползком в клетку, на полу лежала толстая кошма. Разогнуться не получится, а так ничего, сидеть можно. Мне подали пакет с продуктами, пустую пятилитровую бутыль, а еще на всякий случай чистенький, но долго поживший на этом неспокойном свете ватник. Двое парней споро выставляли вокруг меня полиэтиленовые канистры с какой-то желтой жидкостью.

   -Не бойся, ничего вредного! - сказал Евгений, помогавший грузить, - безобидные химикаты, разве что пить нельзя!

   Через несколько минут поддон загрузили полностью, обмотали пленкой, погрузчик поднял его и поставил в центр фуры. Рыкнув еще несколько раз, погрузил остальные поддоны, заслонив мою шкатулку с секретом, но этого я уже не видел. Евгений подал голос снизу, от дверей фуры:

   -Ты меня слышишь?

   Получив утвердительный ответ, сказал:

   -Если три удара по кузову с интервалами - все в порядке. Два удара - внимание. Понял?

   Я снова ответил утвердительно, и вскоре машина тронулась, в очередной раз - в неизвестность.

***

   Ехали быстро, потряхивало ощутимо - все же грузовик, не автобус! Но через какое-то время к дорожным толчкам и тычкам приспособился, доставала лишь теснота моего убежища. Утешался тем, что это временно и пребывание в позе связанной обезьяны вечером закончится. Первая остановка была в таможенном терминале, длилась она недолго. Слышал, как фуру опечатывают, потом заревел дизель - поехали! Явно выбрались на шоссе - машина пошла быстрее и мягче, чем по городским дорогам. Попытался задремать, иных занятий в моем полумраке не было, но не получилось: тесно, тело затекает, а распрямиться и размяться негде. Остановились незадолго до границы, Евгений подошел и три раза стукнул по прицепу, осведомился о самочувствии. Еще несколько километров, короткая остановка и голоса рядом. Кузов не открывали, долго не копались, пять минут - и снова стоп, мы уже в Литве, судя по всему. Тут тоже не задержались, вырулили от места остановки и снова понеслись по шоссе. Ни пить, ни есть не хотелось, сон не шел тоже. В такой обстановке и напряге адреналин пережигал организм, но тут уж ничего не поделаешь. Та самая пресловутая объективная реальность, данная нам в ощущениях. Так, размышляя и вспоминая все свои злоключения за минувшие дни, я задремал. Потом сам удивлялся, как это мне удалось, уж очень неуютной была моя клетка. Проснулся от того, что на меня откуда-то капала вода. Оказалось, неплотно прикрыл минералку, а сам лег щекой на кошму рядом, вот на меня и капало из горлышка бутылки, лежавшей сверху, на свернутом ватнике. Уж очень тесно! Ноги не вытянешь и не распрямишься, удалось только встать на корточки и хоть как-то размяться. Но терпел. Подложил телогрейку под спину, ногами уперся в стенку своей клетки и ехал в такой позе, ворочаясь и не давая мышцам затекать. В армии на занятиях нам показывали, как разведчики во время войны обездвиживали противника, усаживая немцев на собственные скрещенные ноги и не позволяя менять позу: уже через десять минут из такого положения человек не в состоянии встать даже с чужой помощью.

   Но, как верно сказал когда-то очень давно мудрец Солон, он же Соломон, все хорошее и плохое когда-то заканчивается. Остановились. Снова три удара и вопрос Евгения о том, жив ли я, мой вымученно-веселый ответ, и вот граница с Беларусью. Недолгий осмотр, снова тронулись. С души и сердца слетел груз тревоги: приехали! И последние километры и метры дороги я уже не мучился, а радовался. Не терпелось, конечно, поскорее выбраться, но все равно кураж от победы щекотал сердце: выбрался!