Заячьи петли в золотом тумане (СИ)

   В обед был на месте. Не город - поселок Ларинск, такие раньше называли ПГТ - городского типа. В советские времена в пятидесяти километрах от областного центра, на берегу двух небольших лесных озер с чистой водой, построили большую индюшачью ферму. При ней возвели ремонтные мастерские и все необходимые службы, автобазу, рядом разместили до кучи еще два объекта районного подчинения - склад удобрений и ветеринарный пункт. Для проживания персонала построили двухэтажные домики с водопроводом, газом и центральным отоплением, выстроили трехэтажку школы, в пристрое к ней разместили детсад и фельдшерский пункт. С учетом окружающих лесов и хороших дорог - филиал рая, не меньше: чистейший воздух, лес в трех шагах, голубые озера у края большого соснового бора. С развалом страны всё начало хиреть и приходить в упадок, но подвернулся новый и богатый хозяин в лице неглупых руководителей федерального газотранспортного предприятия. Фабрику индюшек восстановили и расширили, поселок подшаманили, заасфальтировали дороги. Персонал приучили работать, а не ходить на работу и тащить оттуда все, что плохо лежит. На пустыре, где раньше население поселка встречало своих коров-кормилиц с пастбища, быстро вырос коттеджный поселок с типовыми домиками, в него стали селить отошедших от дел газовиков с Севера. Пенсионеры-северяне с удовольствием приобщались ко благам сельской жизни средней полосы России в смеси со вполне городскими удобствами и близкой цивилизацией. В одном из таких домиков и поселился Дед, вышедший в отставку. Я ехал по чистеньким, аккуратным улочкам без обычных щербин в асфальте и без привычного мусора по обочинам - будто в Беларусь вернулся. Двухэтажные двухподъездные домики из белого кирпича еще советской постройки радовали одинаково огороженными палисадниками под окнами с изобилием цветов на клумбах. Пересек площадь в центре - школа, почта, магазины, - проехал мостик над ручьем и въехал в коттеджный поселок. Вот отворот на улицу Цветочную, мне сюда - прямо как профессору Плейшнеру в Берне. Третий дом справа, вот он. Подъехал к коттеджу, встав на короткой дорожке от улицы до ворот, заглушил двигатель и тренькнул в звонок калитки. Она приоткрылась, выглянул вихрастый паренек лет двенадцати: "Вам кого?" Я ему непроизвольно улыбнулся - он здорово походил на меня, сфотографированного много лет назад вот в таком же возрасте, - и ответил:

   -Мне бы увидеть Константина Макаровича!

   Именно за сочетание имени-отчества, полностью совпадавшего с тем, что носил дедушка, на деревню которому писал письмо чеховский Ванька Жуков, сослуживцы и прозвали еще в лейтенантские юные годы Костю Савчука Дедом. Мальчишка озадаченно поскреб затылок:

   -А дед на лесопилке, еще не пришел!

   Узнав, что прийти дед должен вскоре, я сказал вихрастому, что подожду в машине. Через минуту калитка снова открылась, вышедшая миловидная молодая женщина пригласила в дом. Я поблагодарил и отказался, ссылаясь на усталость, краткосрочность визита и нежелание обременять своим появлением. Она озадаченно пожала плечами, но уговаривать не стала и ушла, закрыв калитку. Снова сел боком на водительское сиденье, отдыхая от тряски дороги. Вихрастый мальчишка вынес огромную, не меньше литра, кружку с квасом, протянул:

   -Попейте с дороги! Свой, свежий.

   Начав пить, не заметил, как подошел хозяин. Передо мной стоял высокий стройный мужчина, по виду немногим за пятьдесят, в галифе и темно-коричневой офицерской летной кожаной куртке, в офицерской же фуражке без кокарды, в начищенных до абсолютного блеска хромовых сапогах. Умное тонкое лицо, холодные и жесткие светло-голубые глаза, полевой загар. Я встал и вытянулся - старший офицер чувствовался в фигуре и повадках. Он привычно кивнул "Вольно!", хоть никто команды не подавал, и спросил:

   -Вадим, если не ошибаюсь? Мне Женя звонил, описал вас. Пойдемте в дом!