#заяц_прозаек

— Садись, я довезу.

— Ладно, только не лезь целоваться. Пока не вырастешь.

— Ладно, — сглотнув последнюю «о», пообещал Пугач.

Губам стало жарко, когда Манефа это произнесла, а пальцам холодно. И как назло до одури захотелось поцеловаться. Ее герой, лихой разбойник, отринутый миром и соплеменниками, преклонял перед ней голову и бросал к ее ногам все сокровища вселенной. Манефа щурилась против солнца, моргала, и огромные черные перья разлетались вокруг. Два малыша неподалеку, жадно вопя, ломали карамельную корочку на луже.

На следующий день 26 пар глаз следили за тем, как по щекам Манефы бродит пятнами вишневый компот. Она вывела на экран результаты эссе.

— Что ж, давайте обсудим. Лесин, отложите ай-тор, я же прошу вас. Потом шорт с работы посмотрите. Мои дома тоже учатся из последних сил. Но ведь учатся. И даже захотели еще одного бебика. А вы, Лесин? Когда проснется ваш внутренний ребенок? Когда вы начнете слушать свое сердце? Поймите, вы не мальчик уже, вам 45 лет. Вам скоро вообще поздно будет заводить детей, вы их никогда не поймете. Поднатужьтесь, пока мы с вами еще в школе.

По классу прошел одобрительный гул, Манефе захлопали.

— Итак, эссе… Я так и не въехала, а с чего вы взяли, что подросткам не нравится Пугачев? В принципе, если бы не кровавая баня с родителями, и Маша могла бы с ним замутить. Почему нет?

Клара Газуль. Гретхен

В десятом классе Марик возненавидела немецкий.

Не язык, а уроки. Она не нарочно, и самой же было неприятно. Неловко перед фрау Пауль, как будто та могла догадаться, что дойче штунде превратились для лучшей, можно сказать, ученицы в тяжкую, тоскливую повинность.

Второй язык начался в пятом классе, поэтому выбирали родители. Мама сказала, что дойч шпрехен гораздо перспективнее, чем парле франсе. На немецкий желающих меньше, будет маленькая группа, индивидуальный подход; кроме того, на французском одна «Королева Марго», а на немецком вся мировая культура.

Королева, не королева — возражать не было смысла, да и не хотелось. Мама назвала дочку в честь «вырастешь — прочитаешь», сколько их — книжных Маргарит, и все взрослые. Поэтому в детстве она была Туся, в началке — стандартно Рита. Полное имя казалось ей слишком роскошным, торжественно-праздничным, как вечернее платье — не по росту и не по возрасту. А Мариком она стала как раз с «немцами».

Группа и правда оказалась маленькая, а занятия совершенно необычные. Учительницу (по-немецки «лерерин») надо было звать не по имени-отчеству, а как за границей — фрау Пауль. На первом занятии она сказала вспомнить, кто какие знает слова из немецкого языка. Ну, это было легко: бутерброд, циферблат, рюкзак… Клара, самая начитанная в классе, сказала «полтергейст», Саня — «фейерверк», а Миша — «гастарбайтер». Фрау Пауль всех хвалила, называла вундеркиндами — немецкое слово!

Уроки у неё шли как игра, домашние задания выполнялись легко, слова запоминались сами собой. К первому же школьному празднику фрау Пауль поставила с «немцами» сценку: директор школы ругал учеников за плохое поведение, а они оправдывались, ссылаясь на полтергейст, который украл рюкзак, съел бутерброд, устроил фейерверк… То есть играли по-немецки, но публике было всё понятно без перевода! Зал хохотал, общее голосование (в школе была такая традиция) признало номер лучшим в концерте, и четыре вундеркинда прославились на всю школу под именами своих персонажей: Сашурик, Мишурик, Кларик и Марик.

И эти прозвания остались с ними на всю среднюю школу.

Марик привыкла к весёлому имени и привыкла к тому, что Кларик — ближайшая и лучшая подруга. Они сидели за одной партой, вместе делали уроки, вместе дежурили, гуляли, читали. У них было своё тайное место, чтобы посидеть поговорить — на пятом этаже, за актовым залом со стороны сцены, где копились старые декорации и торчали в кадках два необычайно выносливых растения — фикус и монстера. В обычные дни они тихо пылились под узким окошком, а в праздники участвовали в спектаклях в роли садов, лесов и вообще зелёных насаждений. В рекреациях на этажах был, как правило, проходной двор, все носились и все были на виду, а на пятом всегда было тихо. Кларик и Марик садились под фикусом и шёпотом открывали друг другу страшные девчачьи тайны.

Они были неразлучны, как близнецы.

Между прочим, настоящие близнецы в классе тоже были: Ирка и Ксюха. Обе тёмненькие, глазастые, с тонкими чертами лица, обе музыкально одарённые — и, как ни странно, вполне независимые. Одна занималась танцами, другая вокалом, у каждой была своя компания, поездки, приятельницы. Не конкурируя и не пытаясь затмить одна другую, сёстры существовали на равных и были в ровных отношениях, но всегда приходили друг другу на помощь, если вдруг намечался какой-то конфликт.