#заяц_прозаек

На следующей станции Кайю, разумеется, не было. Бася почему-то сердилась на всех, особенно на мальчишек в школьном чате, пытавшихся с ней пообщаться. Карантин на этот раз сократили до недели, в коридорах станции двигалось множество охранцев в униформе. Басю уже не допрашивали и не расспрашивали. Несколько раз к ней забегала бодрая докторица, измеряла что-то, пыталась поболтать «просто так» и приносила витаминные поп-гамми. Бася от лакомства не отказывалась, улыбалась, но общаться не желала. К концу недели, когда ей назначили время следующего перелета, она внезапно поняла: никакого Кайю не было! Она как дура попалась на крючок обычного виртуала. Разумеется, круто написанного, не школьного, скорее всего, а медицинского. Терапевтического. Им надо было… что надо? Ну, во-первых, наверное, проверить не наврала ли она. А во-вторых, видимо, привести ее в нормальное состояние. Пока она в школу не ходила, а рыдала в каюте, разумеется, ей подсунуть виртуала было невозможно. А как только пошла — они быстренько изучили ее повадки, как у мышки лабораторной, и написали специально для нее этого Кайю. Вот и все. «Прош-ла лю-бовь, за-вя-ли по-ми-до-ры!» — ритмично думала Бася, меряя шагами каюту. Откуда к ней привязалось это выражение, она понятия не имела. Из какой-нибудь старой видюхи. «Прошла, прошла, тарам-пам-пам, завяли тыр-пыр-пыр!» — Бася маршировала, больно стукая пятками об пол. Потом внезапно ощутила себя страшно уставшей и улеглась на койку. Интерфейс заботливо приглушил свет. Во сне Кайю улыбался Басе и показывал ей свою странную сумку.

— Видишь, Варенька, меня тут стеклянные бутылки. Я за кефиром пошел. Как же я могу быть виртуалом? — горячо доказывал он на Третьем Всеобщем.

Письмо Бася читала уже в сотый раз. Мамин острый почерк и так-то было вечно не разобрать. А тут она явно торопилась или писала на чем-то не слишком ровном. Буквы прыгали и кувыркались. Но это было лучше всех видеосообщений и чатов во вселенной — этот листок можно было держать в руках, разворачивать, сворачивать, пихать в карман, вытягивать из кармана и перечитывать в любое время. С начала, с середины и даже задом наперед. Потому что самое главное в этом письме — что его писала мама, что она жива-здорова и ждет встречи с Басей.

«… а потом победители конкурса должны были сказать пару слов. И этот мальчик, Кайю, вместо своей математики вдруг рассказал, что где-то в космосе летит девочка Бася, Варвара Заремба, потерявшая своих родных, летит и все еще мечтает найти их и — спасти планету Земля» — Бася уже знала письмо наизусть, но чем еще заниматься, если ты лежишь в противоперегрузочном кресле космического лифта, рывками несущего тебя к поверхности планеты. «Я начала махать этому мальчику, и папа твой тоже замахал руками и побежал куда-то, а Сорча заплакала, только ты ей не говори, что я проболталась…». Бася смахнула какую-то каплю со щеки. Жарко тут в этом лифте! И письмо стало плохо видно почему-то. «… полсотни лет тому назад катастрофа была временно остановлена, но открытие твоего папы позволит полностью восстановить атмосферу…Войцек поругался… полетит домой… будешь учиться в той же школе что и победители… этот мальчик собирается встречать тебя с нами…»

Лифт еще раз дернулся, с громким шипением въехал в решетчатую шахту пневматического торможения и замер. Сквозь облака пара мелькали плиты древнего космодрома, разноцветные машины на колесах, снующие туда-сюда, зеленые деревья за оградой и синее небо. Небо, в которое люди уходили когда-то за своей мечтой. «Иногда к мечте не надо улетать». — подумала Бася, отстегиваясь. — «Иногда к мечте надо вернуться!»

Наталья Ключарева. Вынул ножик из кармана

Первый раз это случилось на уроке труда, в столярке. Они вырезали из дерева, и у Васьки в руках был нож. Очень острый. Этими ножами разрешали пользоваться только под присмотром Сан Паоло.

Острый-то острый, а дерево всё равно не поддавалось. Руки у Васьки уже дрожали, а в животе раздувалась злость. Пока она ещё помещалась внутри, поэтому можно было продолжать делать что-то нормальное, как все. Например, стоять и ковырять ножом эту тупую деревяшку.

Но скоро злость заполнит всю столярку, весь мир, и Васька будет болтаться в ней, как резиновый клоун у новой «Пятёрочки». И не сможет управлять ни руками, ни ногами. Они начнут летать сами по себе, туда-сюда, будто их тоже надувает огромная воздушная пушка.

Чтобы отвлечься, Васька стала рассказывать Славке, что летом они с папой поедут на Байкал к шаманам. А Славка сделала это своё лицо — закатила глаза, выпятила толстые губы — и фыркнула:

— Всё ты врёшь. Как всегда. Никуда ты не поедешь. У твоей мамы денег нет. А папа вообще с вами не живёт.

Васька задохнулась, а рука с ножом застыла в воздухе. Но тут у них над головами загремел гром:

— Василиса и Мирослава! Пальцы себе оттяпаете, трещотки! Это вам не шарфы вязать — серьёзное дело! Ещё одно слово и пойдёте двор мести! Идея ясна?