Зайчики (СИ)

Они тут же оказались на полу, Горя сверху, ладони брюнета буквально обжигали через плотную синтетику шортиков, грубо мяли упругие, поджавшиеся пассивные половинки. Одежда мешала, парни рвали ее прочь, не заботясь о целостности. Обезумевший от ощущения упершегося в пах твердого, столь близкого наслаждения Горя выл, хищной земной рыбой пираньей кусая Дараника за губы, на одной тонкой ноте, Дараник вторил глухим рычанием. Миг, и они уже полностью обнажены, куда подевались майка и шорты брюнета и его собственные, Горя не заметил.

Сейчас, немедленно! Приподняться бедрами, охнув, когда между ягодиц проникли сильные, ищущие, обильно смоченные слюной пальцы и захлебнуться стоном от острой, словно полоснувшая плоть бритва, смеси удовольствия и боли, запрокидываясь. Мало! Мало пальцев, о великий, ненасытный, дикий космос… Еще… Еще, пожалуйста, о-о-о…

«Растяни! А потом вычисти из меня весь мох своим поршнем, до самого желудка! Трахай, плющи, завязывай узлами! Я — твоя девочка, да!!!»

Комментарий к Твоя девочка

Держите второго, читатели. Он - пассив. Абсолютный.

========== Звезды истинные и не истинные ==========

Альфач усадил страдающего эрекцией Оди в кресло второго пилота и, наклонившись, пристегнул ремнем безопасности. Горячее дыхание мужчины, дразня, защекотало аккуратное омежье ухо, шевельнуло каштановые волосики на виске. Приятно, и изумительно пахнет кофе… Ммм…

«Может, ну их, звезды эти? — размышлял юноша, искоса разглядывая не спешащего отстраняться офицера и прислушиваясь к собственному, успевшему увлажниться между ягодиц организму. — Никуда они от нас не денутся, а мы от них не улетим. Потерпят с полчасика?»

Сам он с трудом сдерживался, чтобы не застонать от желания в голос, низ живота скрутило сладким спазмом, в паху поджалось и звенело. Вот ведь ерунда, вроде, течки в ближайший месяц не предвидится, что происходит вообще? Или цикл опять сбился, из-за космоса? Давненько так ни на кого не впирало. Недотрах виноват…

— Омэмма, — офицер придвинулся почти вплотную, его ладонь опустилась на колено замершего, сглотнувшего слюну Оди и мягко сжала через джинсы. — С вами все хорошо? Вы… Покраснели… Прибавить вентиляцию? Душно?

Наверное, мужчина продолжал бы трепаться и дальше, но омега не дал — ухватил идиота за лацкан кителя и дернул к себе, сближая лица.

— Меня зовут Оди, Арт, запомни уже! — проворковал он перед тем, как накрыть губами удивленно приоткрывшийся альфячий рот и выпить первый, пробный поцелуй.

Зачем юноша это сказал? Он не знал, просто вдруг почувствовал — важно, именно сейчас и именно с Артом. Чтобы тот обнимал не еще какого-то омегу в череде омег, а конкретного. Его, Оди, единственного.

Аромат кофе нахлынул вместе со вкусом слюны мужчины, с ощущением под теребящими в попытке расстегнуть пуговицы формы пальцами мускулистого, крепкого тела, сердце прыгнуло куда-то в горло, заколотилось, грозясь взорваться, и Оди кончил, с гортанным, потрясенным вскриком в чужой рот. И, соответственно, в свои не снятые трусы. Только от поцелуя и прикосновения. Ой-о-о, папочка-а-а…

Но возбуждение и не подумало спадать, вспыхнуло с новой силой, круша остатки разума в пыль. Уроненный с ног альфач охнул, придавливая Оди весом к креслу, и оба завозились, запутавшись в конечностях, губах и языках, не соображая ровным счетом ничего и пытаясь то ли разъединиться, то ли, наоборот, слиться, дергая друг друга бестолково за одежду.

И метались бы еще долго, не спохватись застрявший в кресле Оди про удерживающий на месте ремень безопасности.

Мдя. Гон — не лучшая пища мозгам. Проверенный факт.

Освободившийся из плена ремня, омега решительно спихнул с себя лезущего сосаться офицера, развернулся и встал коленями на сиденье, одновременно трясущимися руками заголяя вихляющуюся от нетерпения задницу. Внутри было мокро, и — пусто, пусто, пусто! Невыносимо пусто, хуже вакуума. Перед глазами колыхалось темное марево, в котором вспыхивали и гасли танцующие рои звезд.

О великий космос, кому ты нужен, когда ты уже здесь?

Омега жалобно заскулил, приветствуя проникновение, для устойчивости вцепился руками в спинку кресла и подался назад, насаживаясь на толстую альфячью гордость. Слишком медленно, о черные дыры! Пусть будет больно, но сразу и распирающе много, до шлепка ягодицами о пах, под завязку! Невыносимо!

Арт придерживал его за талию, не позволяя совершить глупость и порваться, шептал на ухо, успокаивающе оглаживая спину, ласковые слова и входил неторопливо, заставляя юношу ерзать, прогибаться в пояснице и грызть губу. Вошел полностью и замер на пару мгновений, показавшихся Оди вечностью.

— А ты у`же, чем я полагал, омэмма, — заявил со странным смешком и толкнулся бедрами, начиная раскачку.

***

Примерно через час мужчина и юноша, абсолютно обнаженные и весьма довольные друг другом, мирно сидели в креслах пилотов, обмениваясь сытыми, благодарными взглядами. Оди сжимал рычаг штурвала, поверх его теплых пальцев покоилась широкая, обдающая жаром ладонь Арта, направляя движение полета.