Заигрывающие батареи

Поппендик, крайне огорченный всеми этими событиями последних двух суток даже и не понял, о ком это. То, что просевший бронированной жопой в илистое ложе ручья танк не выдернуть — было понятно совершенно точно. Несмотря на холод и лед сверху, внизу все было жидким и даже швиммваген оставил после проезда две глубокие колеи, быстро заполнившиеся темной водой. Полезть танком — значило оставить тут двух кошек.

— Про кого ты говоришь? — рассеянно спросил он приятеля, прикидывая дальнейший маршрут.

— Про дуролоба, который умножил на ноль остатки нашей роты и мой взвод вместе с нею. Не знаю, чему его учили в этом образовательном бараке, который почему-то именуют офицерским училищем…

— Дело даже не в училище… У него был явно разрушен чердак еще раньше, масса апломба, невиданная самоуверенность и безапелляционность. Настоящий картонный нос, считающий сдуру себя стальным бивнем. Вот его и поимели, говоря проще — сказал сущую истину про покойного героя лейтенант.

— По-французски?

— И по-итальянски. Всячески разно. Получается, что у нас два возможных варианта выбираться отсюда. Вот погляди — любо сюда, либо сюда — показал тонкие и ненадежные жилки дорожек Поппендик.

— Лучше бы через лес, ближе. Хотя там возможна фея шара из лесных эльфов — совершенно непонятно заявил старшина битой роты.

— Я не понял ничего! — честно признался продрогший до костей лейтенант.

— Вот тут был полковой склад продовольствия и я оттуда пару раз получал харчи на роту. Перед праздником. Так вот через этот дурацкий лес проезд был закрыт, приходилось ездить в обход, черт его знает зачем. Ну, что так смотришь, там мои земляки были, саксонцы. В конце концов мало ли у кого какие частные дела, так? — подмигнул старшина.

— А так ты оттуда таким веселым Николаусом приехал? — сообразил командир «роты».

— Да, и к слову надо бы нам было бы туда по дороге сейчас заглянуть. У меня жратвы дня на три осталось. Потом положим зубы на полку, словно исследователи Арктики и Антарктики.

— Этого не хотелось бы. Ладно, двигаемся по этому бережку, сейчас проверю, все ли сняли с утопленницы.

И с крайней неохотой лейтенант вылез из танка на мороз. Из-за темноты со света показалось еще холоднее. Бензин вроде уже перелили в оставшиеся машины, сняли несколько деталей, приняли боезапас. Можно двигаться. И двинулись, ориентируясь на тусклый красный фонарик, светивший с кормы идущего впереди швиммвагена. Через следующий мостик пробирались буквально на цыпочках, если так можно сказать про 45 тонных кошек. Сооружение под гусеницами жалобно хрустело, трещало и скрипело на всю округу, но — выдержало, как ни странно.

Перевели дух. Вроде как стало светать. Поехали быстрее и вскоре уткнулись в затор. Сначала было не понятно — что за шевелящаяся темная масса. Остановились поодаль. Послал разведку из безлошадного экипажа. Те пригрелись под брезентом на теплой корме над мотором и даже не сразу поняли, что от них хочет начальство. Обернулись быстро.

— Там телеги с каким-то барахлом, несколько живых лошадей и пара трупов. В смысле пара людских трупов, лошадиных куда больше. Похоже на обоз какой-то бумагомарательной конторы. Чиновники. Проезд через лес перекрыт старыми завалами из деревьев, а их тут прижали русские — потому они все побросали и удрали в лес пешком, по следам на снегу видно, господин лейтенант — приплясывая на холодном ветру доложил безлошадный командир танка.

— Есть что для нас полезное? Завалы можно преодолеть?

— Возможно, но надо проверить все телеги, а их тут три десятка. А то что посмотрели — мебель, папки с бумагами и всякое в том же духе. Темно, да и навалено кое как, господин лейтенант. Это что касается обоза. А с завалами еще хуже. Деревья тут толстые свалили, полагаю, что и минировали. Без саперов не разобраться.

— Здорово, ничего не скажешь. Ладно, к машине и двигаем дальше. Как, удалось с кем-нибудь связаться? — спросил радиста постоянно бубнившего, вызывая хоть кого, кто услышит.

— В зоне досягаемости моей шарманки никто не отзывается! — хмуро сказал спрашиваемый, не поднимая глаз.

— Понятно. Приказ — двигать дальше по маршруту, передай остальным!

— Слушаюсь!

Опять впереди тусклый красный огонек. И точно — становится светлее. Всю ночь прокорячились, а проехали всего — ничего.

Как ни пытался удержаться — а не выдержал, влез в башню, закрыл люк и незаметно для себя задремал. Проснулся оттого, что над ним нависло лицо старшины. И танк стоит неподвижно.

— Впереди три русских броневика.

— Где? — подхватился, аж сон рукой смахнуло, как чашку со стола.

Высунулся стремительно из открытого люка, чуть не треснув макушкой в челюсть камараду, тот вовремя увернулся. Действительно, светает. Вокруг дурацкие не то кусты, не то мелколесье. Далеко впереди на дороге, за поворотом — темные букашки, черные плешины на полотне. Бинокль к глазам кинул, вжал окуляры.

— Так они же горелые! Один вообще вверх колесами!