Заигрывающие батареи

— Под кровлю жратвы набито! Самое сложное — выбрать! А то там штабеля с консервированной спаржей! А вообще, командир, я бы тут согласился жить! Я сейчас еще телеги отгоню, с собой их заберем, если не возражаешь! — радостно отрапортовал добытчик. Глаза его горели ярким добытчицким огнем.

Мысль была безусловно интересной, хотя разница в скоростях смущала. Бывшие до недавнего времени в группе пушки уже надоели, как старая боль в ляжке — их нельзя было везти быстрее, чем 20 километров в час — развалились бы. Вот и ползли еле — еле. Коняшки еще более медленные, но соблазн был велик. Тут у складов чувствовал себя Поппендик неуютно. Радист вдруг вылупился вдаль, увял лицом и как-то очень шустро выкатился, перегазовывая и треща кустами, в тыл танку. Что еще на наши головы!?

Лейтенант не теряя времени кинул взгляд на дорогу и сморщился — по ней катило три грузовика, явно с Иванами.

— Огонь!

Пушка рявкнула, качнув танк, на командира убитой роты накатило странное чувство дежа-вю. Все три машины, оставшись совершенно целыми, бойко свернули с полотна дороги в стороны, одна вправо, две влево и дернули в мелколесье, пропадая из виду. Разрыв снаряда еле виден вдали — высоко ушел.

— Пулеметом — огонь!

И прячась за крышкой люка проорал радисту, чтоб тот, под прикрытием бронемахины откатывался к пакгаузам. Оба пулемета затрещали, явно заряжающий в дело влез. Пантера, ворча мотором, выставив к врагу толстый лоб, стала отходить.

— Командир, прицел безбожно косит, поправки не помогают — голос наводчика похоронный.

— Веди огонь!

— Вас понял! У Иванов фаустпатроны!

Стонущий гром выстрела, танк опять качнуло. Увидел разрыв снаряда — сильно влево и явно не там, куда наводчик мог целить. Еще выстрел — теперь улетело вправо. Ну что за дерьмовое невезение! Самое грозное и точное оружие в группе — бестолково, как средневековая мортира, бьющая мощно, но совершенно неприцельно!

— Срежь лошадей! Раз не нам — так и не им!

Башня плавно довернулась, короткие очереди. Одна лошадка покорно осела на землю, другая встала на дыбы, задергалась, стала буквально кувыркаться по мерзлой земле, ломая оглобли и дико, режуще визжа.

— Добей, чертов дурак!

Крошево перемешанной со снегом земли, взбитое пулями — лошадь перестала верещать. И потому звонкий удар прилетевшей из леса пули — совсем рядом с Поппендиком — был особенно отчетлив. Иваны не могли туда добежать, это поганые хозяева телег разозлились.

— Куда ты, черт возьми, едешь, Йозеф?

— В ворота, господин лейтенант!

— Какого черта, тарань забор этот дурацкий!

— Опасно! Намотаем проволоку на катки — плохо будет. Мой танк в Польше так встал прямо под огнем! Потом замучились колючку вытаскивать отовсюду из ходовой!

— Ладно, быстрее!

Тут в голову Поппендику пришло, что они вполне могут задавить своих, попавших в мертвое пространство, высунулся из люка осторожно.

— Стой! Стой, говорю!

Гауптфельдфебель, блеск в прищуренных глазах, автомат в руках — ловко залез на высокую корму. Умелый! Вопросительно глянул.

— Твои Иваны прикатили! Отходим! Все взяли? — рявкнул от волнения не своим голосом командир бывшей роты.

— Не все, тут на десяток поездов товарных хватит! — и коньячком неплохим по холоду донеслось. Лейтенант непроизвольно облизнулся и приятель, усмехнувшись понимающе, сунул ему в руку плоскую стеклянную фляжечку с этикеткой. Полную, непочатую.

— Залезай в башню! Где остальные?

Запрыгивая в люк, показал направление. Лейтенант коротко приказал. Послушная косая кошка снесла застенчиво угол пакгауза и вскоре встала у «корытца».

— Отходим! Все на броню, живо! Ты ведешь следом за танком! Откатимся — сменю. Все, тронулись!

Грохот сапог по стылому железу. Словно послевоенные мешочники — все с какими-то тюками и свертками. Танк развернулся, снес все же проволочный забор и, по счастью, обошлось. И швиммваген проскочил, не проколов колес. Откатились километров на семь. Темнело. И опять посыпался снежок.

В сумерках показалось, что впереди стоят бронетранспортеры. Но когда подъехали ближе — Поппендик увидел тяжело груженые серые фургоны, явно брошенные, без коней и ездовых. Пихнул в плечо задремавшего старшину. Тот спросонья завертел тревожно головой, но прочухался быстро, ловко поднялся и высунулся в люк.

— «Смерть лошадям». И раз ящики целехоньки — груз под стать, такая же дрянь! Впрочем, чем черт не шутит, когда бог спит! — и загрохотал подковками по броне. Минуты не прошло — влез обратно.

— Химимущество. До черта льюизитниц и противоипритных накидок из бумаги. Нужно нам, как сапог на голове и мыло в супе!

— А почему ты их так назвал? «Смерть лошадям»?