Заигрывающие батареи

На улицах тоже творилось вавилонское столпотворение — ожидая удара с севера, начальство эвакуировало в южные районы массу населения. Как только выявилось направление удара русских, всех их — и жителей южных районов — пришлось эвакуировать обратно. Толпы народа, нагруженные своими шмотками в узлах и чемоданах, корзинах и кульках перемещались подальше от боя. И тут же возник вал проблем, связанных с тем, что поселяемые в чужое жилье люди неминуемо начинали использовать чужое имущество. Разбираться с этим судам было невозможно из-за массовости ситуаций. Потому решением руководства за такое было решено расстреливать.

Сначала в это не верилось, но публичная казнь двух баб за взятое ими белье (простыня и две наволочки на подушки) быстро прочистила мозги всем. Хотя брать чужое не перестали, да и постоянное перемешивание масс народа вело к тому, что отношение к чужой собственности стало куда более легкомысленным, а всех нарушителей поймать было невозможно. Тем более, что масса домов после отселения и эвакуации жителей стояли пустыми, по ним стреляли, в них дрались, они горели и разваливались — так чего пропадать добру? И потому, хотя расстреливали за это постоянно, даже как-то и рутинно — отношение было наплевательское. Многие уже были уверены — жить осталось недолго, так чего не пожить в свое удовольствие?

Русский штурм провалился, с налета взять город не вышло. Рассказывали о десятках тысяч убитых азиатов и сотнях сожженых танков. Так ли это было — Поппендик не брался судить, но прикрывавший его участок полк Мора был отправлен на передовую, на юг, а вместо них на оборону северных рубежей, а вообще-то на отдых и переформирование прибыл изрядно трепаный другой полк и в нем людей было вряд ли половина с первоначального количества.

— Господин лейтенант! — внезапно окликнул шедшего на очередной тур получения подписей и согласований закопченный солдат в драной и густо запачканной кирпичной пылью шинели. Вид у него был настолько неподобающ, что танкист еле удержался, чтобы тут же не начать разнос. Но — голос показался знакомым. Не ошибся — этот парень был из его взвода. Из бесславно провалившейся на мосту кошки. Как на грех, вспомнить его фамилию сейчас не получалось.

— Вот так встреча! — поднял в удивлении брови.

— Господин лейтенант, возьмите меня к себе! — тут же выпалил бывший подчиненный, стараясь принять максимально бравый вид. Получалось не очень.

— А Йозеф тоже тут?

— Нет, господин лейтенант, он погиб.

— Здесь?

— Там еще!

— Так, веди меня к своему начальству! — странно, это известие скорее обрадовало Поппендика.

Командовал взводом ефрейтор, а ротой — унтер-офицер, от которого шибало крепким запахом шнапса. Да и людей осталось что-то маловато.

Договорились быстро — за три литра крепких напитков, которые тут же старшина и прислал с посыльным. Телефон городской — определенное благо. Зольдата Поппендик забрал с собой, а на следующий день поехал в штаб с отношением о переводе. Всего полдня возни — и блудный сын вернулся в лоно.

— Как прошла засада и погиб мой водитель? Надеюсь, вы сожгли танковую колонну русских? — спросил у своего танкиста Поппендик, когда тот на следующий день привел себя в порядок и не производил такого убогого впечатления, которое у любого строевика вызывало зубную боль и резь в животе.

— Нет, господин лейтенант… — замялся найденыш.

— Так рассказывай, черт тебя дери!

— Мы поставили танк поперек дороги, ствол навели в сторону, откуда ожидали приезда русских — Йозеф сказал, что они рано утром везут на передовую всякие грузы, затемно еще. Вот мы и ждали. Я держал снаряд на коленках, в стволе уже был осколочно-фугасный. Каюсь, я задремал, господин лейтенант. Полагаю, что и остальные тоже.

— Молодцы, не посрамили! — фыркнул Поппендик.

Танкист глубоко и покаянно вздохнул.

— И дальше что? — спросил подчиненного, уже понимая, что вместо героической засады получился гиньоль. Или — учитывая, что перед ним всего один из трех — скорее макабр.

— Я проснулся оттого, что кто-то открыл люк. Уронил снаряд, пытался вскочить, но оказалось, что рука затекла. Йозеф уже выскочил из башни, Пауль — следом. А я не мог подтянуться, рука срывалась. Когда выскочил, увидел, что с другой стороны приехало несколько русских саней. Русских было два десятка!

— Разумеется, так бы вы и справились с ними. Не надо мне тут сыпать пыль на уши. Двое-трое, а? Я же не пропагандист, а твой командир.

— Все же не меньше пяти, господин лейтенант. Йозеф дрался на дороге с русским, Пауль выстрелил несколько раз в остальных и прыгнул в Швиммваген. Русские ответили из винтовок и пистолетов — у них были пистолеты. Тут машина поехала и я в нее тоже вскочил.

— А Йозеф? — недовольно поморщившись, спросил лейтенант.

Рассказчик неуверенно пожал плечами:

— Полагаю, он погиб, господин лейтенант.

— Ты это видел? Собственными глазами? — пристально поглядел Поппендик.

— Никак нет! Но он не побежал за машиной!

— Как он дрался, ты говоришь? — прищурился лейтенант.

— Ну они возились на дороге, он и двое русских.