Заигрывающие батареи

— Я был занят делом государственной важности, а вы его сорвали! И теперь при атаке русских я не смогу перекрыть атмосферной вольтовой дугой обе улицы, потому что вы не дали мне закончить сооружение атмосферноэлектрической приемной антенны! — огрызнулся бледный изобредатель.

— Если командование посчитает вашу ерунду серьезной и важной — то я получу от командования недвусмысленный приказ! До получения этого приказа — вы с вашими прохвостами (Поппендик вовремя успел заменить в речи этим словом более уместное слово «детьми») — входите в сводную роту под МОИМ командованием! И обязаны выполнить любой МОЙ приказ, а не разводить тут штатский хаос! Мы занимаемся здесь обороной города, а не невнятными псевдонаучными экспериментами! Вам ясно, гефольгшафтсфюрер? Или мне вас арестовать и сделать все, чтобы ваш бело-зеленый аксельбант никогда не стал зеленым?

— Я с моими подчиненными как раз занимаюсь именно обороной города! Я послал трех гитлерюгендовцев с двумя фаустпатронами на ликвидацию русского танка! И еще пятерых — на установку мин моей конструкции перед нашей линией обороны! — опять вернулся в свою роль вождя Кучер.

Командир роты недоуменно переглянулся со старшиной. Потом тихо спросил:

— То есть вы, Кучер, без приказа и согласования с начальством, выставили минное поле там, где наша рота будет контратаковать? Прямо нам под ноги? Вам кто-то отдавал на это приказ? Да это же прямая диверсия! Где ваши выродки установили минное заграждение? Ориентиры установки, шаблоны, формуляр где?

— Хорошо нам будет взлететь на воздух, нарвавшись на собственные мины! Спасибо, Кучер, за помощь — вздохнул и гауптфельдфебель. Всем своим печальным видом он ясно показывал всю грусть от перспективы атаки по своему же полю с ловушками.

— Если вы ничего не делаете для защиты города, то приходится военное дело брать в руки нам, гражданским инженерам! — как ни в чем ни бывало ответил напыщенно руководитель гитлерюгендовцев.

Поппендику стало душно. Его всегда удивляла такая безразмерная наглость, когда ссы в глаза — все Божья роса! Он задумался на короткое время — куда дать кулаком в морду очумевшего подчиненного, не понимающего азов военного дела и субординации — расквасить ему нос или подбить глаз?

Это секундное раздумье спасло Кучера от побоев — в комнату без стука вперся очередной молокосос и доложил, что вернулись пропавшие вчера во время артобстрела. И пользуясь паузой, в ходе которой лейтенант еще продолжал думать, склоняясь все же к прямому в инженеров нос, гефольгшафтсфюрер важно, как римский триумфатор, повелел привести провинившихся пред свои очи.

Сопляки стояли за дверью и вошли раньше, чем лейтенант успел высказать идиоту-инженеру свое мнение на его поведение. Вид у обоих дезертиров был крайне грустный и шли они враскоряку.

— Итак? — свысока спросил своих птенцов вождь молодежи.

— У меня сегодня день рождения, я с товарищем пошел забрать пирог, который мама пекла, чтобы угостить товарищей. Но нас задержал патруль — забубнил тот, что был покрепче.

— Итак?

— Хотели расстрелять тут же, но на наше счастье проезжал бециркфюрер Хирш, он сказал: «Мы хотим считать твое поведение безрассудно глупым и тем самым спасти тебя от расстрела. Ты получишь двадцать пять ударов палкой. Сожми зубы и терпи!»

Старшина хмыкнул. Кучер покосился недовольно в его сторону и опять произнес свое коронное:

— Итак?

— Я потерял сознание после десятого, но потом после экзекуции нам вернули форменные куртки, которые забрал офицер патруля и фюрер Хирш сказал «Ну, юноша, ступай на фронт и отличись там. Надеюсь, я смогу скоро прикрепить на твой мундир Железный крест».

— Ты дешево отделался, Людке, с тобой и твоим дураком-приятелем обошлись крайне мягко! Вам теперь придется из шкуры выпрыгнуть, чтобы ваш проступок был прощен товарищами, фюрером и Рейхом! Я…

— Приказ — все рядовые гитлерюгендовцы — вон из помещения! — рявкнул внезапно Поппендик.

Все, кроме бывалого старшины, подпрыгнули от умелого казарменного рева. Мальчишки вытаращились на офицера, потом — на своего непосредственного начальника. Кучер поднял недоуменно брови.

— Я не закончил свою нотацию, господин Поппендик! От этого ее воспитательный результат может пропасть втуне! А моя речь должна иметь практическую пользу! Лейтенант побагровел лицом и еще более по-фельдфебельски рявкнул:

— Сопляки — вон отсюда!

Все же строевая подготовка и в гитлерюгенде была! Мальчишки выскочили за дверь, причем даже и выпоротые поспешили по мере возможностей, охая, но старательно шевеля своими отбивными.

— Что вы себе позволяете, Поппендик? — возмутился Кучер.

— Так как мы только что убедились в том, что телесные наказания разрешены в гитлерюгенде и даже поощряются командованием — у тебя, животное тупое — выбор расширяется! Либо я тут же выбью тебе зубы и отдам под трибунал на диверсию, воспрещающую вверенной мне роте вести наступательные действия, либо ты немедля кинешься выполнять приказ и снимешь свои сраные мины. Тогда ты обойдешься, скотина дурная, одним подсрачником! — выпалил взбешенный не на шутку танкист.