Заиндевевший

Платье упало к ее ногам, и губы Асмунда прижались к пульсирующей жилке на шее Леи. Она выгнулась ему навстречу, сильнее приникая к его огромному телу. Поведение ее рук больше не мог контролировать голос рассудка, они проникли под рубашку и коснулись обнаженной кожи. Почувствовав под пальцами твердые бугры мышц, Лея непроизвольно задрожала. Асмунд вернулся к ее губам, накрывая их в более глубоком и страстном поцелуе. Его руки блуждали по ее спине, спускаясь все ниже, пока не обхватили полушария ягодиц, с силой прижимая Лею к своему паху. Она вновь ощутила твердость, немного испугалась, как и в первый раз. Но еще больше захотела ощутить то, что может эта твердость ей доставить.

Резким движением Асмунд задрал ее сорочку и снял через голову. А затем присел перед ней и принялся стягивать панталоны, целуя живот, спускаясь все ниже, пока не обнажил самое потаенное место на ее теле, которое считалось греховным, если видел его не супруг. Его руки скользнули вверх по ее трепещущему телу и обхватили маленькие полушария грудей. Ладони были настолько велики, что грудь Леи полностью спряталась в них, лишь восставшие соски волнующе терлись о твердую мозолистую кожу.

За все это время Асмунд не произнес ни слова. Так же молча он встал, подхватил ее на руки и донес до кровати. Разгоряченной кожи коснулись прохладные простыни, но Лея не замечала этого. Сгорая от страсти, она смотрела, как обнажается предмет ее желаний. И, наконец-то, она увидела то, что казалось ей таким загадочным, что, как она чувствовало, могло доставить ей ни с чем не сравнимое удовольствие. И он показался ей красивым, именно таким, каким представляла его в своих фантазиях — сильным и нежным одновременно, крупным и по-настоящему мужественным.

Полностью обнаженный Асмунд опустился рядом с ней на кровать и заглянул в глаза, словно давая ей последнюю возможность передумать, предупреждая, что если она сейчас ему позволит, он уже не сможет остановиться. Она позволила, потому что сама желала этого больше всего на свете, и каждая минута промедления казалась ей пыткой. Лея обхватила его за шею и притянула к себе. Она робко коснулась его губ своими губами, пока он не взял инициативу в свои руки и не превратил трепетное касание в страстный поцелуй. Ладонь его проскользила по внутренней стороне бедра Леи, приблизившись к сокровенному месту. Она вскрикнула и в изумлении распахнула глаза, когда его пальцы коснулись какой-то точки, заставив задрожать всем телом и извиваться от непреодолимого наслаждения, смешанного с мукой.

Асмунд раскинул ноги Леи и накрыл ее своим телом. Именно сейчас и произойдет то волшебство, о котором она раньше лишь догадывалась. Лея замерла в предвкушении, чувствуя, как его твердь упирается в ее лоно, постепенно погружаясь все глубже. В какой-то момент ей стало нестерпимо больно, и она невольно застонала. Такого она точно не ожидала, но, кажется, Вива рассказывала, что первый раз всегда болезненный, потом становится легче. Только вряд ли ее ждало это «потом».

На глазах Леи выступили слезы, и она не заметила, как резко замер Асмунд и недоуменно уставился на нее. Промедление длилось считанные секунды, а потом она почувствовала, как что-то рушится в ней под его несильным натиском, ломается и исчезает без следа. Боль притупилась, и на смену ей пришло наслаждение, что нарастало с каждым его толчком. По мере наполнения ее им, стоны Леи становились все громче. Ее голова металась по подушке. Она не понимала, отчего ей так мучительно и прекрасно одновременно, пока не достигла пика и не излилась внутренним соком, содрогаясь всем телом.

Асмунд остановился и дал ей возможность немного прийти в себя. Все это время его твердь не покидала ее лона, заполняя до основания, делая абсолютно счастливой. Лишь когда тело ее замерло, он вновь продолжил двигаться, ускоряя темп, пока не выкрикнул хрипло и не обмяк, придавливая ее своим телом, тяжело дыша на ухо.

Какое-то время они так лежали. Их влажные от пота волосы переплелись, смешались воедино. Из груди обоих вырывалось судорожное дыхание. А руки Леи продолжали крепко прижимать его к себе. Она боялась разомкнуть их, зная, что тогда он непременно уйдет. Она не знала, что ждет их дальше, но была уверена, что подобное не повториться больше никогда, что ей суждено запомнить испытанное наслаждение до конца дней своих. Именно воспоминания об этой ночи будут греть ее всю оставшуюся безрадостную жизнь.

— Почему ты не сказала, что девственна? — голос Асмунда прозвучал глухо и печально. Он все еще находился на ней и в ней, уткнувшись лицом в ее волосы.

— А что бы это изменило? — спросила она, стараясь сдержать слезы.

— Ничего, — как эхо отозвался он.

Глава 10