Закат и падение Римской империи

После битвы при Ярмуке римская армия уже не появлялась в открытом поле, и сарацины могли безопасно выбирать для нападения любой из укрепленных городов Сирии. Они обратились к халифу за указанием, должны ли они идти на Кесарию или на Иерусалим, и, по совету Али, решились немедленно предпринять осаду последнего из этих городов. С мирской точки зрения Иерусалим был первой или второй столицей Палестины; но благочестивые мусульмане чтили и посещали его, вслед за Меккой и Мединой, как храм Святой Земли, освященный откровениями Моисея, Иисуса и самого Мухаммеда. Сын Абу Суфиана был отправлен во главе пяти тысяч арабов с поручением попытаться завладеть городом врасплох или путем мирного договора; но на одиннадцатый день город был со всех сторон окружен всеми военными силами Абу Убайда, который обратился к главным начальникам и к жителям Элии с обычным воззванием: "Здравие и благоденствие всякому, кто идет по настоящему пути! Мы требуем от вас заявления, что есть только один Бог и что Мухаммед посланник его. Если вы этого не сделаете, то соглашайтесь уплачивать дань и впредь состоять под нашей властью. В противном случае я поведу на вас таких людей, которые любят смерть больше, чем вы любите пить вино и есть свиное мясо. И, если угодно будет Господу, я не оставлю вас до тех пор, пока не истреблю тех, кто будет сражаться за вас, и пока не обращу ваших детей в рабов". Но город был со всех сторон защищен глубокими долинами и утесистыми горами; после того как арабы вторгнулись в Сирию, его стены и башни были тщательно исправлены; самые храбрые из солдат, спасшихся бегством с поля битвы при Ярмуке, нашли там самое близкое убежище, а при защите гроба Господня в душе и туземцев, и иноземцев могли вспыхнуть некоторые искры такого же энтузиазма, какой так ярко пылал в сердцах сарацинов. Осада Иерусалима длилась четыре месяца; не проходило ни одно дня без вылазки или без приступа; военные машины непрестанно действовали с высоты городского вала, а суровая зима была еще более мучительна и губительна для арабов, чем эти машины. В конце концов христиане преклонились перед настойчивостью осаждающих. Патриарх Софроний появился на городских стенах и через посредство переводчика потребовал конференции. После тщетной попытки отговорить халифова наместника от его нечестивого предприятия он предложил от имени народа приличную капитуляцию с тем необычайным условием, что исполнение договора будет обеспечено авторитетом и личным присутствием самого Омара. Этот вопрос обсуждался на совете в Медине; святость осажденного города и мнение Али убедили халифа исполнить желание и его солдат, и его врагов, а простота, с которой он совершил это путешествие, более достойна удивления, нежели та пышная обстановка, которою окружают себя тщеславие и тирания. Завоеватель Персии и Сирии сел на рыжего верблюда, который нес кроме его особы сумку с хлебом, сумку с финиками, деревянное блюдо и кожаный мешок с водой. Повсюду, где он останавливался, все без различия приглашались к участию в его простом обеде, который освящался молитвой и поучениями повелителя правоверных. Но во время этой экспедиции или этого пилигримства его верховная власть проявляла себя в отправлении правосудия; он устанавливал пределы для разнузданной полигамии арабов, защищал данников от вымогательств и жестокостей и, в наказание сарацинов за роскошь, приказывал снимать с них богатые шелковые одежды и волочить их по земле лицом в грязь. Когда халиф издали увидел Иерусалим, он громко воскликнул: "Господь победоносен. О Боже, ниспошли нам легкое завоевание!" - и, раскинув свою палатку из грубой шерстяной материи, спокойно сел на голую землю. После подписания капитуляции он вступил в город без страха или без предосторожностей и любезно разговаривал с патриархом о религиозных древностях Иерусалима. Софроний преклонился перед своим новым повелителем, шепотом произнося слова Даниила: "И во святилище будет мерзость запустения". В час молитвы они стояли вместе в церкви Воскресения; но халиф отказался от исполнения благочестивых обрядов и ограничился тем, что молился на ступенях церкви Константина. Он сообщил патриарху основательные мотивы своего отказа. "Если бы я исполнил ваше желание, - сказал Омар, - то мусульмане могли бы впоследствии нарушить условия мирного договора под видом подражания показанному мною примеру". По его приказанию земля из-под Соломонова храма была приготовлена к сооружению мечети, и во время своего десятидневного пребывания в Иерусалиме он организовал и немедленно ввел порядок управления завоеванными в Сирии землями. Медина могла опасаться, чтобы халифа не привязала к себе святость Иерусалима или красота Дамаска; но ее опасения были рассеяны скорым и добровольным возвращением Омара к гробнице пророка.