Закат и падение Римской Империи. Том 7

Два беглеца, прежде царствовавшие в Константинополе, все еще отстаивали свои права на императорский титул, а бывшие подданные этих низвергнутых монархов могли увлечься состраданием при виде несчастий старшего Алексея и могли быть увлечены мужеством Мурзуфла до жажды мщения. Последний из этих двух узурпаторов решился действовать заодно с первым, с которым его связывали семейные узы, общие интересы, одинаковое преступление и та заслуга, что он прекратил жизнь врагов своего соперника. Мурзуфл был принят в лагере Алексея с лаской и с почетом; но порочные люди не способны любить и редко могут полагаться на сообщников своих преступлений; он был арестован в то время, как находился в бане; его лишили зрения, отняли у него все войска и сокровища и выгнали его вон из лагеря; ему пришлось бродить без пристанища и сделаться жертвою отвращения к нему и презрения тех, кто имел более, чем Алексей, права ненавидеть и казнить убийцу императора Исаака и его сына. В то время как терзаемый страхом или угрызениями совести тиран старался пробраться в Азию, он был захвачен константинопольскими латинами и осужден после публичного разбирательства на позорную смерть. При выборе способа казни его судьи не знали, чему отдать предпочтение — отсечению головы, колесованию или сожжению на костре; наконец было решено поставить Мурзуфлана вершине той колонны из белого мрамора, которая называлась Феодосиевой и имела высоту сто сорок семь футов. Он был низвергнут с этой высоты головою вниз и, ударившись о мостовую, разбился в куски в присутствии бесчисленных зрителей, наполнявших форум Тавра и удивлявшихся исполнению старинного предсказания, смысл которого был объяснен этим странным событием. Судьба Алексея была менее трагична: маркиз отправил его пленником в Италию и подарил королю римлян; он был осужден на тюремное заключение и изгнание и немного выиграл оттого, что местом заключения ему назначили вместо одной из находившихся в Альпах крепостей один из азиатских монастырей. Но еще прежде постигшего греческую нацию бедствия его дочь вышла замуж за юного героя, который восстановил и сам занял трон греческих монархов. Феодор Лacкарис выказал свое мужество во время двух осад Константинополя. Когда Мурзуфл спасся бегством, а латины уже были внутри города, он предложил себя солдатам и народу в императоры, а это честолюбивое предложение, быть может, было внушено благородными чувствами, но бесспорно свидетельствовало о его мужестве. Если бы он мог вдохнуть в народное сборище свою собственную душу, оно могло бы растоптать иноземцев своими ногами; но впавшие в постыдное отчаяние жители отказались от его помощи и Феодор удалился в Анатолию, где мог дышать воздухом свободы вдали от победителей и в безопасности от их преследований. Под титулом деспота, который был впоследствии заменен титулом императора, он привлек под свои знамена тех отважных людей, в которых ненависть к рабству усиливалась оттого, что они не дорожили жизнью, а так как всякие средства считались дозволенными, когда речь шла об общественной безопасности, то он без всяких угрызений совести обратился к турецкому султану с просьбой о помощи. Никея, которую Феодор избрал своей резиденцией, Пруса и Филадельфия, Смирна и Эфес отворили ворота перед своим избавителем; его силы и его репутация росли не только от его побед, но даже от его поражений, и этот преемник Константина удержал в своей власти обломок империи от берегов Meандра до предместий Никомедии, а впоследствии и до предместий Константинополя. Другою отдаленною и незначительною частью этой империи владел потомок Комнинов - сын добродетельного Мануила и внук тирана Андроника.