Закат и рассвет (СИ)

Воины или палачи? Кем они были? Сколько душ они смогли спасти, а сколько забрали собственными руками?

Цунаде не знала, какая она на самом деле, а рядом с Орочимару, ей открылись другие грани. Тёмные и запретные. Отторжение в зеркале встречало ее кривой усмешкой. Героиня войны…. Разве войны выигрывают хорошие люди? Теперь, она знала ответ на этот вопрос. Конечно же, нет. И она не была хорошим человеком. Она была паразитом, что выживал, питаясь чужими отголосками эмоций.

Они с Орочимару уцепились друг за друга, выбрали меньшее из зол. Стать ночным кошмаром друг друга, чтобы не загнутся где-то в канаве от безысходности. Война закончилась, а их прежних уже не вернуть. И не вернуть тех по кому так сильно болит сердце.

Облегчение не наступило. Страх и боль никуда не ушли. Они были молодыми и были не готовы отвечать за ошибки других поколений. У них просто не было шанса. Не было шанса спасти свои души. Не запятнать их в крови.

Если бы она знала, к чему приведёт их связь, согласилась бы она на это снова? Прыгнула бы с моста вновь с разбегу…?

Сенджу кусает губы, выдыхает, сжимая в пальцах очередной лист бумаги. В глубине души она знает ответ на свой вопрос, но упрямо не хочет в нём себе признаваться. Ей кажется, что стоит ей снова коснуться тьмы, то она уже никогда себя не склеит.

” — Орочимару просил передать, Цунаде Сама, что ему не нужны никакие капельницы и осмотры. С его физическим состоянием всё прекрасно, а ваши методики лечения непродуктивны. В госпитале достаточно пациентов, чтобы тратить время на бесполезные диагностики, — Дан не стал стучать, прежде, чем зайти в кабинет, лишь закрывает дверь за собой и садится напротив.

— С каких пор ты стал его посыльным? — Сенджу не поднимает взгляда, не отвлекается от своей повседневной бумажной рутины.

Может быть, потому что слишком занята, а может быть, потому что не хочет встречаться взглядом со своим собеседником. Мысли Цунаде темная чаща, в которую она предпочитает никого не впускать. Дан знает это, как никто другой, ведь Цунаде из тех девушек, что устанавливает правила игры сама.

— С тех пор, как пришлось наслаждаться его прекрасным обществом на одном из последних заданий, — Дан усмехается, Сенджу лишь глаза закатывает, но предпочитает промолчать. Лишь раскладывает листы по папкам, ставит свою узорчатую подпись на череде неизвестных юноше бумажек.

— Вы разошлись? — вопрос звучит спокойно, но принцесса слизней в этот момент чуть ли не давится воздухом.

— Что? — она наконец-то отвлекается от бумаг, поднимает взгляд на своего бывшего. Лисьи глаза открытые и растерянные. Светлые и разбитые. Она рефлекторно выпрямляется в кресле, так, словно в любой момент готова пойти в оборону. Услышать подобные слова она явно не ожидала.

Не думала, что кто-то может догадаться. Не думала, что всё может быть так очевидно.

Да и не хотела, чтобы об этом узнали…

— Да, ладно, Цунаде, я не слепой. Мы с Джираей всегда были на ножах, но с Орочимару, нам делить было нечего, а сейчас он готов меня со свету сжить, — Дан не ведётся на её удивленный тон. Даже спокойное выражение девичьего лица не заставляет его усомниться в своих предположениях. Он пожимает плечами и протягивает ей несколько свитков из Резиденции Хокаге, ради которых он и приходил сюда в первую очередь.

— Значит, вы не сработались на миссии, а виновата в этом я? Забавно, ведь с характером Орочимару, подобное, скорее, повседневность, нежели, исключение, — Цунаде усмехается, забирает свитки из его рук и откладывает на край стола. Смотрит на него насмешливо, как на несмышлёного ребёнка.

— Я знаю, каково, быть с тобой и чем это чревато.

— И чем же? — она улыбается, скрещивает руки в замок перед собой, облокачиваясь на них подбородком. Их отношения были первым опытом для них двоих. Легким, незрелым, но таким, как, наверное, и должны быть первые чувства. Они переросли друг друга и их дороги разошлись, но они остались хорошими друзьями.

Так бывает. Просто они не подходили друг другу… Просто Цунаде в какой-то момент осознала, что её мысли всё чаще и чаще оказываются рядом с другим человеком.

Цунаде не держала на него обид и всегда желала ему счастья. Она была вхожа в их дом не просто, потому что была наставницей Шизуне и смогла сохранить теплые отношения с Даном, но и поладила с его женой.

Она же и была тем врачом, что наблюдала за беременностью Саюри, и сейчас, несмотря на большой объем своей работы, всегда брала на себя все медицинские осмотры малыша.

— Начинаешь видеть угрозу в каждом. Изводишь себя ревностью, желая, чтобы ты не смотрела на других, но дело в том, что ты никому не принадлежишь.

— Потому что я не вещь, Дан, — строго и холодно. Его внезапные откровения удивляют, но она не хочет дальше продолжать этот разговор. Ей не нравится к чему он клонит. Не нравится даже думать о том, к каким мыслям он пытается её подтолкнуть.

— Знаю, но сложно бороться с собственными демонами. Просто определись между ними двумя, пока никто из них не совершил нечто ужасающее.