Закат империи

Именно в таком состоянии пребывал принцепс сената Симмах спустя два дня после судейского поединка, когда прощался со своей дочерью Рустицианой и внуками, один из которых носил его собственное имя, другой — имя его несчастного зятя. После ареста Боэция они перебрались в дом Симмаха, но и этот дом мог стать для них лишь временным убежищем. Принцепс сената отправлялся на аудиенцию к нынешнему магистру оффиций Кассиодору, но гнетущее предчувствие заставляло его вести себя так, словно к нему в дверь уже стучалась готская стража. Надеяться на лучшее имеет смысл только в благополучные времена, во все иные надо сохранять в душе постоянную готовность к жестоким поворотам Фортуны.

Вопреки ожиданиям Симмаха Кассиодор не заставил его томиться в одиночестве, а вышел к своему гостю почти сразу, едва тот переступил порог атрия. Принцепс сената мог бы посчитать это хорошей приметой, тем более что он явился именно в расчёте на великодушие этого хитроумного придворного; однако вид холодного торжества, которое Кассиодор и не пытался скрывать, слишком явно говорил о тщетности всех усилий. Но отступать уже было поздно, да и некуда.

— А ведь я ждал твоего прихода, — заметил Кассиодор, после того как они обменялись приветствиями и опустились в кресла друг напротив друга.

— Значит, ты уже догадываешься, зачем я пришёл?

— Не просто догадываюсь, а знаю наверняка.

Симмах вздохнул. Как тяжело иметь дело с таким человеком! Он умён, проницателен, образован — и при этом зол, коварен и бесчестен! Ну что ему теперь скажешь, если он не только всё знает, но уже, наверное, принял решение?

— Зачем тебе его смерть?

Кассиодор невозмутимо улыбнулся и медленно покачал головой.

— Мне его смерть не нужна...

Симмах встрепенулся и уже открыл было рот, когда магистр оффиций остановил его небрежным жестом руки.

— Не утруждай себя бесполезными просьбами. Казнь твоего зятя нужна самому королю.

И тут, хотя он готов был услышать самое худшее, Симмах побледнел и схватился за сердце.

— Ты хочешь знать, зачем?

Принцепс сената кивнул, и тогда Кассиодор всё так же медленно, словно он не только не тяготился, но даже наслаждался этой сценой, заговорил:

— Судьба политика всегда зависит от политической ситуации, даже тогда, когда он лишён своего поста. Разумеется, это истинно для настоящих политиков, то есть для тех, у кого имеется имя, которое может послужить знаменем для их сторонников. К счастью или к несчастью, но Северин Аниций относится к числу именно таких политиков, поэтому его судьба связана с грозящим возвышением Византии. Император Юстин так стар, что может умереть в любую минуту. Но у него готов весьма достойный преемник в виде энергичного и честолюбивого племянника Юстиниана. А тот никогда и не скрывал, что мечтает сделать Средиземное море внутренним морем своей будущей империи, как это было ещё в те времена, по которым ты так тоскуешь.

Армия византийцев сильна как никогда, и, к нашему несчастью, её возглавляют два талантливых полководца — Велизарий и Нарсес. Теперь ты понимаешь, что перед лицом столь серьёзной угрозы наш славный король поневоле начинает ощущать свою слабость...

После этих слов Кассиодора Симмах не удержался от удивлённого взгляда. В устах столь осторожного человека, как магистр оффиций, подобная откровенность, да ещё перед своим политическим противником, могла означать слишком многое!

— Ну а когда король ощущает свою слабость, — продолжал Кассиодор, делая вид, что не замечает состояния собеседника, — тогда он начинает искать тех, на кого можно свалить вину за нынешнее положение дел. Согласись сам, что всё это обычная политическая практика, а уж более удобной фигуры для этого, чем Северин Аниций, трудно и придумать!

— А сам ты не боишься подобной же участи? — хрипло спросил Симмах и тут же пожалел о своём вопросе, потому что по выражению лица Кассиодора мгновенно понял, что попал в цель. Однако ответ магистра оффиций заставил его пожалеть ещё больше.

— Боюсь, — жёстко сказал Кассиодор, — и именно поэтому постараюсь уйти со своего поста, не дожидаясь, пока у короля созреет решение сделать меня козлом отпущения. Но в данном случае мы говорим не обо мне. Итак, королю нужна жертва... а ещё лучше и не одна! Альбин стал первой, хотя он был и не слишком значительной фигурой, Боэций станет второй...

— А третьей стану я? — гордо выпрямившись, спросил Симмах.

— О нет, почтенный Симмах, — тонко улыбнулся Кассиодор. — Третьей станет папа Иоанн, чья миссия в Константинополе оказалась на редкость неудачной. Скоро его посольство возвратится в Рим, а кого удобнее всего обвинить в сотрудничестве с врагами, как не того, кто только что вернулся из вражеского лагеря?

— Зачем ты мне всё это говоришь? — глухо спросил Симмах, вдруг понимая, что теперь, выслушав все эти откровенные речи, он уже не сможет вернуться домой! Его могут отравить, как и Корнелия.

— А затем, чтобы ты понял одну весьма простую вещь, — самым спокойным тоном ответил магистр оффиций. — У меня нет личной ненависти к Северину Аницию, более того, я искренне уважаю его ум и научные занятия, но...

— Но что?