Закат империи

— Извини, что мне пришлось оставить тебя одну, — ласково произнёс он. — Но существуют дела, ради которых приходится отвлекаться даже от самых прекрасных мгновений.

Она ничего не ответила и даже не кивнула в знак того, что расслышала его извинения. Кассиодор пожал плечами, подошёл к столу и, наливая себе вина, случайно заглянул в чашу Амалаберги. К ней явно не прикасались, поскольку она была полна до краёв.

— Тебя не радует предстоящая свадьба? — спросил он, подсаживаясь поближе и стараясь понять выражение её глаз.

— Нет, — самым равнодушным тоном ответила Амалаберга, а Кассиодор мысленно выругался. Если не хочешь получать неприятных ответов, то не надо задавать бессмысленных вопросов!

— Неужели у тебя нет никаких желаний, которые я мог бы выполнить? — Он попытался было поцеловать её в плотно сомкнутые губы, но она уклонилась лёгким движением головы. Однако через какое-то мгновение Амалаберга уже вскинула глаза на своего жениха.

— Есть.

— Тогда говори, и я клянусь тебе всеми святыми, что оно будет немедленно исполнено!

— Позови сюда раба по имени Кирп.

Меньше всего он ожидал подобной просьбы, а потому в первый момент даже растерялся.

— Зачем?

— Я этого хочу, — медленно и чётко произнесла Амалаберга и посмотрела ему прямо в глаза. — Сделай мне свадебный подарок — подари этого раба.

Кассиодор всё ещё не мог понять её взгляда, поэтому после небольшого раздумья пожал плечами и крикнул раба-домоправителя. И только потом ему вдруг пришла в голову запоздалая мысль: «А откуда она вообще знает о существовании сирийца? Неужели...»

Явившийся Кирп явно не ожидал увидеть Амалабергу, это было написано в его испуганном взгляде и поклоне, который он отвесил Кассиодору.

— Ты звал меня, господин?

— Тебя звала я, — вдруг резко и надменно произнесла Амалаберга и поднялась с места.

Кассиодор промолчал, переводя заинтересованный взгляд с сумрачно-прекрасного лица своей невесты на испуганное лицо Кирпа.

— Подойди сюда, — повелительным тоном приказала она.

Сириец умоляюще взглянул на магистра оффиций, но, так и не дождавшись ответа на свой взгляд, сделал несколько нерешительных шагов. Амалаберга медленно взяла со стола свою чашу с вином и протянула её рабу.

— Я хочу, чтобы ты выпил за здоровье своего господина и пожелал ему удачной женитьбы.

Кирп задрожал так, что расплескал вино, брызгая на мраморный пол и собственный хитон.

— О, господин!.. — только и сказал он плачущим тоном и попытался встать на колени.

Кассиодор продолжал молчать. Неужели она успела отравить это вино, пока он беседовал с Симмахом? Так вот, значит, какую женщину он решил взять себе в жёны!

— Пей, собака! — гневно сказала Амалаберга, устремив пристальный взгляд на сирийца. — Пей, не то... — Она не закончила своей угрозы, а просто продолжала с таким поразительным выражением смотреть на Кирпа, что он, не в силах противостоять этому напору, стал медленно подносить чашу к губам.

И всё же в последний момент ему удалось совладать с собой и, сделав намеренно неловкое движение, он выронил чашу, забрызгав вином всё вокруг, в том числе и подол роскошной тёмно-бордовой столы Амалаберги. Она презрительно улыбнулась, собственноручно взяла со стола другую чашу, медленно наполнила её вином и снова протянула Кирпу. И вновь повторилась всё та же зловещая сцена, при полном молчании её участников. Сириец, дрожа и бросая умоляющие взгляды на Кассиодора, нерешительно поднёс чашу к губам и в итоге вновь выронил её из рук.

— А, так ты не хочешь пить за здоровье своего господина? — каким-то отчётливо безжизненным тоном произнесла Амалаберга. — Так знай, что он подарил тебя мне. Сейчас я прикажу рабам вывести тебя во двор и запороть до смерти. Тебя будут бить долго, так что сначала кожа покроется рубцами, побагровеет и лишь потом лопнет и польётся кровь. Ты потеряешь сознание от боли, но тебя откачают и продолжат пороть. К тому времени кожа уже превратится в лохмотья и начнёт рваться мясо... Бичи намокнут от крови, но их сменят и возьмут новые. Прежде чем умереть, ты ещё успеешь почувствовать, как один из ударов переломит тебе позвоночник... Ты будешь пить?

— Да! — отчаянно закричал Кирп. — Да!

— Прекрасно! — кивнула Амалаберга.

И вновь уже третья чаша оказалась в руках Кирпа. Посерев от страха, мелко дрожа и лязгая зубами, он поднёс её ко рту и медленно выпил. Прошло несколько секунд — и вдруг он выпучил глаза, схватился за сердце и, судорожно дёргая кадыком так, словно ему не хватало воздуха, тяжело рухнул навзничь, разбив затылок о мраморный пол.

Кассиодор вскочил на ноги, несколько мгновений пристально смотрел в широко раскрытые, начинавшие быстро стекленеть глаза сирийца, а затем перевёл взгляд на Амалабергу.

— Зачем ты это сделала?

— Терпеть не могу, когда рабы не торопятся выполнять приказы своих хозяев.

— Это вино было отравлено?

Амалаберга со злой усмешкой отрицательно покачала головой.

— Нет.

— Тогда от чего же он умер?

— Я дала ему понять, что он обязательно умрёт, и он испугался этого, заглянув в лицо собственной смерти. Он умер от того, что слишком боялся умереть!