Закат на Босфоре

По дороге к подрядчику Лидия Антоновна немножко полюбовалась красивыми витринами на Пери. Какая красота! Такие замечательные платья и шляпки… Надо бы запомнить фасон, – когда будет отделывать ту шляпку, что подарила Марья Степановна, можно сделать немножко похоже… В одной витрине Лидия Антоновна увидела чудесную голубую кофточку. Ах, что за прелесть! Меленькие перламутровые пуговки, и очень красиво отделана синим рюшем, и ленточки нашиты… Такая кофточка, что загляденье! И стоит не слишком дорого, но сейчас у Лидии Антоновны все равно нету таких денег… Да если честно себе признаться, и никогда уже не будет. Лидия Антоновна грустно вздохнула, решила не расстраиваться по такому пустому поводу и отправилась дальше.

На уроки к подрядчику Кастропуло Лидия Антоновна всегда шла с опаской. Дело в том, что маленький сынок подрядчика был удивительный шалун и каждый раз норовил учинить учительнице какую-нибудь гадость. Один раз он налил в ее ботики воды, другой раз – подложил на вращающийся табурет канцелярских кнопок. Особенно расстроилась Лидия Антоновна, когда шалун намазал ее табурет клеем: платье пришлось отрывать, оно было безнадежно испорчено, а мальчишка хохотал от удовольствия… Правда, жена подрядчика, милая женщина, в тот раз извинялась и подарила миленькую муфточку, почти новую, но Лидия Антоновна чуть не расплакалась, так ей было жалко своего платья.

На этот раз маленький Кастропуло вел себя на удивление тихо. Лидия Антоновна внимательно оглядела табурет, когда садилась на него, и вообще держалась крайне осторожно, как разведчик на вражеской территории. Глаза у шалуна подозрительно поблескивали, и он так был послушен и внимателен, что Лидия Антоновна всерьез забеспокоилась.

Урок прошел спокойно, и она, с облегчением вздохнув, собралась уходить. Надевая в прихожей ботики, внимательно их осмотрела. Все было в порядке. Взяла свой маленький саквояж, с которым ходила по урокам… и вздрогнула. Там было что-то живое. В саквояже что-то шевелилось и пищало. В дверях маячила радостная физиономия зловредного мальчугана. Лидия Антоновна испуганно раскрыла саквояж.

Внутри копошились несколько маленьких котят, которые в упоении раздирали подаренную Марьей Степановной шляпку. Маленький разбойник залился сатанинским хохотом. Когда только он успел провернуть свою шкоду? Лидия Антоновна постаралась взять себя в руки. Она осторожно, двумя пальцами, вытащила котят одного за другим из саквояжа – это было очень трудно, потому, во-первых, что с детства она кошек не переносила, у нее была к ним идиосинкразия, и во-вторых, потому что котята были очень шустрые, все время выворачивались и норовили зацепить руку крошечными коготками и острыми, как шильца, зубками.

Избавившись от котят, она с грустью осмотрела остатки шляпки. Что ж, если кое-где побольше стекляруса, а сверху прикрыть искусственным цветочком, таким голубеньким, у нее остался один… может быть, еще и можно будет поносить.

Лидия Антоновна мужественно посмотрела на своего малолетнего мучителя, гордо выпрямила спину и пошла прочь.

На углу напротив дома подрядчика стоял венгерец-шарманщик в яркой куртке с уродливыми, нескладно пришитыми бранденбурами. Он крутил ручку шарманки и фальшиво напевал: «Чемчура-чура-ра…» Ужасное его пение резануло пианистический слух Лидии Антоновны. Она чуть заметно поморщилась и прибавила шагу.

Ей так и так нужно было торопиться: в кафе «Каприз» она должна была обязательно поспеть ровно к пяти часам. В это время у них выступала француженка шансонетка Жюли, пела там две неизменных песенки, и Лидия Антоновна ей аккомпанировала. Жюли была славная девушка, до всех этих неприятностей ее звали Настя, и была она горничной в доме Ивана Антоновича, Лидочкиного брата. Здесь, в Константинополе, у нее неожиданно прорезался голос, а французский она понемножку выучила с Ванечкиными детьми, а потом очень усовершенствовала с французскими моряками в Одессе. Хорошая девушка, встретила Лидию Антоновну и пригласила играть в кафе, жаль, немного, – все остальное время у них играл румынский оркестр.

Лидия Антоновна успела вовремя, отыграла свое и пошла на кухню. В кафе ей не платили, а только кормили за работу, но это тоже было очень хорошо. Лидия Антоновна как раз вспомнила, что еще ничего сегодня не ела и очень голодна.

Повар в «Капризе» – очень славный человек, большой и черный, родом из Марокко. Он хорошо говорил по-французски и почему-то жалел Лидию Антоновну, все время подкладывал ей еду и обязательно оставлял что-нибудь вкусное. Вот и сегодня он приберег для нее замечательное полосатое бланманже. Они с марокканцем немножко поболтали, и у Лидии Антоновны стало легче на душе. Хорошо, она вовремя спохватилась – пора было уже бежать в синематограф.